Чингиз Абдуллаев - Символы распада

— Нет, — твердо сказал Машков, — у меня приказ. Ты не знаешь, а я знаю, что сейчас происходит в Москве. Американцы получили информацию о случившемся в Финляндии. В Москву вчера прилетел директор агентства по национальной безопасности США Ньюмен. И с ним еще несколько высокопоставленных сотрудников американской администрации. Они настаивают на ревизии наших центров хранения ЯЗОРДов. И согласны даже на взаимную инспекцию. Ты понимаешь, о чем идет речь? Если ты сейчас позвонишь в Интерпол, все будет кончено. Мы официально подтвердим версию американцев о случившемся у нас хищении. С нами не захочет иметь дело ни одна страна мира. Прибалтийские страны сразу примут в НАТО. Туда же примут Болгарию и Румынию. С нами заморозят отношения европейские страны. А Китай, которому мы столько лет клялись, что у нас нет ЯЗОРДов? Это будет катастрофа похуже взрыва мини-бомбы в Алжире. Я не могу тебе разрешить позвонить, пойми меня правильно…

Дронго с треском опустил трубку обратно. Негромко выругался сквозь зубы. Потом спросил:

— Что тогда делать?

— Сейчас в Средиземном море есть наши корабли. Мы можем связаться с ними и попросить их перехватить яхту Абделя, — предложил Машков.

— А если они не успеют?

— Тогда будем искать Абделя в Париже.

— Ты берешь на себя страшную ответственность, Машков, — очень тихо сказал Дронго, — и я даже не знаю, как ты сможешь жить после того, если в Алжире что-нибудь случится.

Машков достал свой мобильный телефон. Глядя Дронго в глаза, набрал номер. И сказал:

— Говорит Пятый. Яхта «Калипсо» вышла из порта Аугусты на Сицилии и движется по направлению к Алжиру. Предположительно вышла вчера днем. Интересующий нас груз может находиться на ней. Необходимо задержать яхту. Как меня поняли?

— Вас поняли, — ответил неизвестный, — говорит Четвертый. Яхта «Калипсо», следующая по маршруту Сицилия — Алжир. Все понял. До свидания.

— До свидания. — Машков отключил телефон и убрал его в карман.

— Может, вы меня освободите? — раздраженно спросил Ревелли.

— Подожди, — прикрикнул на него Дронго. Они с Машковым посмотрели друг другу в глаза.

— Сложная у тебя работа, Машков, — сказал Дронго. — Ты мог бы и меня предупредить.

— Напрасно ты обижаешься, — ответил полковник, — просто глупо. У меня приказ. Ты вольный стрелок, а я офицер ФСБ. Неужели не понимаешь?

— А если завтра тебе прикажут убрать «вольного стрелка», узнавшего слишком много и про ваши методы, и про научные центры? Ты станешь стрелять мне в спину, оправдываясь тем, что у тебя приказ?

— Это не одно и то же, — повысил голос Машков.

— Это одно и то же, — закричал Дронго. Еще несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Потом Машков отвернулся. Дронго сел на стул, глядя перед собой.

— Значит, секрет сохранения оружия важнее самого оружия. Даже важнее его применения, — прошептал он.

— У этого оружия период полураспада такой… — начал Машков.

— Подожди, — прервал его Дронго, — меня все равно мало интересуют технические характеристики ЯЗОРДов. Но только там не полураспад, Машков. Похищенные заряды — это символы распада. Распада нравственности, моральных и этических норм огромного государства и каждого из участвующих в этом деле людей. Волнов готов спать с женщиной, зная, что она сошлась с ним лишь для того, чтобы его использовать. Он изменяет присяге офицера, чтобы получить деньги. Суровцева планирует и организует убийство собственного мужа. Хорьков готов продать все что угодно. Ученый Сиротин так страшно платит за свое предательство. А Глиншгейн и его напарник? Это символы распада, Машков. И твое сегодняшнее поведение тоже символ.

— Ты ничего не можешь понять, — горько сказал Машков. — Интересы государства должны превалировать…

— Это ты расскажешь алжирским детям, если сегодня не успеют перехватить яхту Абделя. Или французским, если мы опоздаем. — Он посмотрел на часы: — В половине восьмого отходит поезд на Париж. Мы должны успеть.

— А с этими упырями что делать? Хочешь освободить?

— Нет. Я верну ему билет, паспорт, деньги и пистолет. Только сначала позвоню в полицию, — улыбнулся Дронго.

В номере люкс были две комнаты, и связанный Ревелли лежал в спальне, тогда как они разговаривали в гостиной. Дронго вошел в спальню, развязал Ревелли, положил на столик паспорт, билет, деньги, все деньги. И пистолет, из которого он вытащил обойму.

— Я свое слово сдержал, Ревелли. Торопитесь в аэропорт. Из ваших денег я взял шесть тысяч триста долларов на билеты и за проживание в отеле. Мы их потратили на ваши розыски. Остальные деньги ваши.