Чингиз Абдуллаев - Традиции демонов

— Он потерял только дом, — возразил Брикар, — и все эти потери можно легко восстановить.

— Я вас понимаю. Но там погиб Юсуф аль-Рашиди, и я подсознательно чувствую себя виноватым. Нужно было остаться на месте и постараться его спасти.

— Ваша смерть не спасла бы его, — возразил Брикар, взглянув на часы, — идемте быстрее, мы уже опаздываем.

Они вышли из номера. Постучались к Алене. Она закричала, что уже почти готова. Затем они поспешили к резиденции губернатора, объезжая опасные места. У резиденции они увидели обгоревшие машины.

— Сегодня здесь был взрыв, — мрачно пояснил Брикар, — взорвалась полицейская машина, которая убила нашего губернатора. Правда, некоторые говорят, что это была просто инсценировка. Такая кровавая инсценировка, чтобы свалить все в очередной раз на аль-Рашиди. А самого губернатора начальник полиции застрелил в его кабинете. Но этого никто не может доказать. Как бы там ни было, наш губернатор Нувайри уже находится в аду.

Они подъехали к резиденции за минуту до начала церемонии. И вошли в зал одновременно с вице-премьером. Тот вышел из комнаты, где разговаривал с премьером, обрадованно кивнул руководителю российской делегации. И начал говорить:

— Сегодня мы понесли тяжелую потерю, погиб наш губернатор Хальдун Нувайри. Мы все скорбим и помним о таком достойном человеке, как наш бывший губернатор. Предлагаю почтить его память минутой молчания.

Все молча замерли. Вице-премьер подождал секунд десять и кивнул, продолжая свою речь:

— Но уже сегодня мы нашли и покарали его главного врага, который осмелился трусливо подложить бомбу в машину губернатора. Это известный террорист Юсуф аль-Рашиди, которого сегодня настигла справедливая кара. Американские ракеты нашли террориста в камышах у озера, где он прятался от нашего гнева. Я должен официально объявить, что аль-Рашиди мертв.

По залу пронесся гул.

— А теперь, — добавил вице-премьер, — я хочу объявить об итогах нашего тендера. Не буду перечислять наших условий, вы их прекрасно знаете. Но неожиданно возникли некоторые трудности в оценке реальной ситуации, — вице-премьер замолчал, оглянулся на мистера Бантинга. Лишь бы он молчал, подумал чиновник и затем добавил: — Поэтому мы решили, что будет справедливо и правильно, если мы разделим эту концессию на две равные части, разрешив работать в наших южных районах сразу двум компаниям — американской «Эксон мобил» и российской «Южнефтегазпром».

Последние слова потонули в буквальном взрыве криков, которыми взорвался зал. Делегация «Бритиш петролеум» покинула зал. Американцы улыбались. Их уже предупредили о подобной возможности. К Фархаду Сеидову подошел сам вице-премьер.

— Поздравляю, — мрачно сказал он, — надеюсь, что вы сможете там работать.

Он повернулся и пошел к выходу. Все поздравляли Сеидова. Он увидел иронический взгляд французского журналиста, который подошел к нему, протягивая руку.

— Я вас тоже поздравляю, — сказал Брикар, — хотя понимаю, как вы себя чувствуете.

— Очень плохо, — кивнул Сеидов, — я даже не предполагал, что подобное возможно.

— В наше время все возможно, — возразил французский журналист. — Если учесть, что вам заплатили за кровь и голову убитого аль-Рашиди, то на самом деле его оценили даже не в двадцать пять миллионов долларов. А в два или три миллиарда. Я думаю, что ему было бы приятно узнать, насколько высоко его ценят американцы. И ваша страна, — грустно добавил Брикар.

— Я не знал, чем все это закончится, — признался Фархад. — Поверьте мне, что я действительно ничего не знал.

В зал внесли шампанское. Вице-премьер поморщился, но бокал взял. Брикар отказался от шампанского. Фархад тоже поступил вопреки протоколу, отказавшись взять бокал.

— Они вас обманут, — убежденно сказал Брикар, — предварительные итоги тендера будут аннулированы из-за протеста, который подаст Сайрус Бантинг. И вас лишат права на разработку. Это произойдет уже через месяц.

— Почему вы так уверены?

— Увидите. Им было важно получить ваше согласие на уничтожение аль-Рашиди, на эту совместную операцию. Через месяц они забудут обо всех договоренностях, которые у вас с ними были. Они прагматики. Есть интерес — соблюдаем договоренности. Нет интереса — не нужны договоренности. Это типично американский подход.

— Мне неприятно долго находиться в этом зале, — признался Сеидов, — все время чувствую себя предателем. Хотя понимаю, что нужно делать выбор. Для меня терроризм — абсолютно неприемлемая цена. Но и нефть в обмен на кровь тоже цена не очень приятная.