Чингиз Абдуллаев - Отрицание Оккама

– Как его фамилия?

– Илларион Гоцадзе. Его отец известный предприниматель, один из акционеров Северного трубопрокатного завода – Эдуард Гоцадзе.

– Кто еще?

– Илья Шмелев. Он тоже учился в Англии, но в другом университете. Или в колледже, я точно не помню. Он у нас специалист по европейскому искусству, художник и коллекционер. Шмелев влиял хуже всех на Егора, он вечно придумывал какие-то невероятные истории, какие-то дикие забавы. Его отец – известный художник Савелий Шмелев, вы наверняка о нем слышали. Сыночку только двадцать шесть лет, но он уже известен на всю Москву своими загулами и выходками. Я всегда была против их дружбы.

– Кто-нибудь еще?

– Пожалуй, только Казбек Малхазов. Его дядя, кажется, президент или премьер одной из наших кавказских республик. Племянник ездит по Москве на своем «Феррари» и забавляется ночными гонками. Насколько я знаю, он уже дважды попадал в автомобильные аварии, но остался в живых.

– Не очень интеллектуальная компания, – заметил Дронго.

– Что вы хотите? – сразу бросилась защищать своего бывшего друга Мила. – Он ведь был совсем молодой человек. А Гоцадзе и Шмелев – практически однокашники, и он не мог сразу порвать с ними связи. Он говорил, что они как мушкетеры. Себя он считал умным Атосом, Иллариона называл долговязым Арамисом, тучного Илью – Портосом, а южанина Казбека – д’Артаньяном.

– Забавно, – вежливо согласился Дронго. – В таком случае кто был королем или кардиналом? И была ли у нашего Атоса своя Миледи?

– Наверное, это я, – усмехнулась Мила, – но они не пускали меня в свой круг. У Казбека всегда были самые красивые девочки Москвы. И все малолетки. Не больше восемнадцати-девятнадцати. Можете представить, как им нравился богатый южанин на своем красном «Феррари». Признаюсь, я очень ревновала к ним Егора. Они казались мне вызывающе молодыми и наглыми. Наверное, когда женщине под тридцать, она немного иначе относится к восемнадцатилетним. Но они были такие «пустышки».

– Они употребляли наркотики?

– Возможно, – она нахмурилась, – но только не Егор. Он был достаточно разумный и выдержанный. Возможно, иногда баловался, но я ничего подобного не замечала. Вы знаете, как сейчас у молодых людей. Разные экзотические коктейли, разные легкие наркотики. И не забывайте, что они учились в Лондоне, откуда легко могли ездить в Амстердам, где наркотики просто продаются в барах и ресторанах.

– Они ездили?

– Насколько я знаю, да. И несколько раз. Всегда вспоминали об этом с какой-то усмешечкой.

– Вы встречались с ними в компаниях?

– Никогда. Егор был достаточно разумным человеком, чтобы меня не компрометировать. Я известная актриса, супруга сенатора, замужняя женщина. Он понимал дистанцию между нами и не позволял себе приглашать меня туда, где бывали его друзья. Хотя в последний месяц мы забыли о всякой осторожности, встречались иногда достаточно открыто.

– На последнем приеме, откуда вы уехали вместе, были его друзья?

– Конечно, были. Все трое. Отец Гоцадзе тоже был. Они давно знакомы с отцом Егора.

– Где они работают? Я имею в виду его друзей?

– Это наша «золотая молодежь», – ответила Мила, – где они могут работать? В каких-то компаниях или фирмах, которые им принадлежат. Я недавно прочла такую фразу, что гораздо легче родиться на вершине, чем долго туда карабкаться. Вот они все и родились на вершинах. Предыдущее поколение, которым сейчас за тридцать, называли «мажорами», а эти скорее просто «золотые мальчики». Или «золотые камешки», как их называют. Сверкают, блестят, дорого стоят и никому не нужны. Ведь ими нельзя расплачиваться. Эти мальчики ничего не хотят делать. Денег им хватит на тысячу лет вперед. Они наслаждаются жизнью и стараются получить от нее все, что можно. Илларион член совета директоров компании своего отца. Кажется, у него официальная зарплата сто тысяч долларов. Или что-то около того. Казбек владеет модельным агентством, ночным клубом и, по-моему, автомагазином. Или нет. Ночной клуб записан на его младшего брата. Точно не знаю. Но он никогда не работал. За него работают его менеджеры. Хотя я знаю, что у него есть на Пречистенке огромный офис, где оборудован его кабинет. И он там появлялся раз в месяц или еще реже.

– А Илья Шмелев?

– Официально он тоже считается художником. Хотя какой он художник. Мазня одна. И покупают его «концептуальные картины», как он сам о себе говорит, только его друзья. Такие же «золотые камешки», как он сам. У него большая галерея, своя мастерская с видом на Кремль. Он даже купил квартиру в знаменитом Доме на набережной. Говорил, что его вдохновляют тени замученных в этом доме наркомов и комиссаров. Такой глупый юмор.