Сергей Зверев - Спецагент из ниоткуда

– Разберемся… Константин Дмитриевич?

– Да, я слушаю, – отозвался бас.

– Говорит Кремер.

– О… Весьма рад! Надеюсь, порадуете и новостями?

– Бумаги у меня.

Чарский удовлетворенно хмыкнул. Кремер чуть отстранил трубку от уха, чтобы полковник мог слышать все реплики.

– Прекрасно, прекрасно, – радовался доктор Чарский, – даже от вас я не ожидал такой прыти… Ну что, не будем тянуть и с обменом, а? Скажем, послезавтра?

– Почему не сегодня?

– О нет… Я вас предупреждал, товара нет в санатории, да и… Чтобы все подготовить, потребуется время.

Кремер едва не поперхнулся от злости. Мало кто из встреченных им в жизни негодяев вызывал у него такое отвращение, как этот благополучный лоснящийся доктор.

– Где она? – грубо бросил он.

– Неважно… Важнее вам знать, где будет произведен обмен. Вам известен новый стадион «Олимпионик» под Рогинском?

– Найду.

– Сейчас он не используется, закрыт на подготовку к зимнему сезону. Будьте там в три часа утра послезавтра. Я привезу товар. Но учтите, со мной прибудут компетентные люди, способные подтвердить подлинность документов. Естественно, если вы попытаетесь всучить мне подделку…

– Бумаги настоящие, вы убедитесь, – заверил Кремер. – А каковы ваши гарантии?

Чарский сочно расхохотался:

– Ну, подумайте сами. Зачем мне какие-то крайние меры, если они не принесут никакой выгоды? И потом, у вас нет иного выхода, только доверять мне, как я доверяю вам. Будьте благоразумны, и оба останемся довольны. До встречи?

– До встречи, Константин Дмитриевич.

– Всех благ, – вежливо попрощался Чарский. Кремер опустил трубку на аппарат и взглянул на Горецкого.

– Что еще за стадион «Олимпионик»?

– Я знаю его, – ответил полковник, – место вполне удобное.

– Для Чарского или для нас?

– Время у него есть, – неопределенно сказал Горецкий, – но ведь и у нас тоже…

Центральные ворота «Олимпионика» были приоткрыты ровно настолько, чтобы могла пройти машина. «Лада-Феррари» Кремера въехала на стадион и остановилась. Все четыре прожекторных блока ярко сияли, заливая белым светом футбольное поле, покрытое тонким слоем снега. Редкие снежинки, поблескивая, танцевали в холодном прозрачном воздухе. Полное безветрие и полная тишина.

На краю поля стоял мощный, скоростной «мерседесовский» реанимобиль с плотно занавешенными окнами. Поодаль находился плоский синий «Ауди» с тонированными стеклами. Возле машин никого не было. Кремер погасил ненужные фары, вышел и встал у дверцы «Лады».

Боковая дверь «Мерседеса» медленно и бесшумно отползла в сторону. Появился доктор Чарский в темной куртке с меховым воротником, без головного убора. Некоторое время он пристально разглядывал Кремера, потом негромко приказал:

– Подойдите.

Кремер сделал несколько шагов по хрустящему снегу.

– Ближе!

Теперь «Ауди» оказался за спиной Кремера. В тот же миг оттуда выскочили уже знакомые ему персонажи – Герасимов и второй громила из санатория. Они быстро, умело обыскали Кремера с головы до ног.

– Ничего нет, Константин Дмитриевич, – доложил Герасимов.

Кремер усмехнулся:

– Конечно, нет. А вы как думали?

Чарский злобно прищурился:

– Шутим, Андрей Викторович? Не советовал бы вам испытывать мое чувство юмора… Где бумаги?

– Недалеко. Вы получите их тотчас же, как только я увижу Олю.

Доктор Чарский скривился, махнул рукой. «Мерседес» проехал с десяток метров и развернулся так, чтобы Кремер мог видеть. Внутри горел свет. Ольга сидела там на откидной скамеечке, скованная наручниками. Угрюмый бритоголовый парень уперся в ее бок стволом автомата. Выглядела она лучше, чем на видеозаписи Чарского, но оставались неправдоподобная худоба, ввалившиеся щеки, огромные блестящие глаза на безжизненном лице.

Однако все это Кремер осознал позже, а тогда теплая волна счастья захлестнула его, комок подкатился к горлу… Это была она. Живая.

– Оля! – крикнул он, порывисто бросаясь к ней.

Герасимов выкрутил Кремеру руку, он упал на колени. Ольга протянула к нему скованные худые руки, слезы блестели на ее глазах.

– Андрей… – чуть слышно шепнула она.

– Довольно! – громыхнул Чарский. – Закройте дверь.

Герасимов рывком поднял Кремера на ноги. Дверь захлопнулась.

– Ну, Кремер? – произнес доктор Чарский. – Я выполнил свои обязательства. Где же ваши?

– Здесь, – ответил Кремер и позвал: – Станислав Михайлович!

Из прохода правого сектора вышел Горецкий, приблизился к Чарскому и без слов протянул ему бумаги. Чарский пролистал их, пока его подручные обыскивали полковника и убеждались, что он не вооружен.