Эрик Ластбадер - Предательство Борна

Войдя в храм, Борн заметил в водянистом полумраке какое-то движение и решил, что Кабур его одурачил. Не только сын Заима, которого сожрала радиация, но и сам негус состоит в услужении у Фади; и вот сейчас он завел Борна в западню. Борн выхватил пистолет Макарова. Но тут тени и полосы света собрались в четкий образ, и он увидел перед собой человеческую фигуру. Не говоря ни слова, неизвестный знаком подозвал его к себе.

– Это отец Михрет, – прошептал Заим. – Я его знаю.

Хоть Заим и не оправился от раны, он настоял на том, чтобы сопровождать Борна. Теперь, после того как спасли друг другу жизнь, они стали неразлучными друзьями.

– Сыновья мои, – тихо промолвил отец Михрет, – боюсь, вы пришли слишком поздно.

– Мне нужен летчик, – сказал Борн. – Пожалуйста, проводите меня к нему.

Пока они торопливо шли в противоположный конец церкви, Борн спросил:

– Он еще жив?

– Он на грани смерти. – Высокий и тощий, словно жердь, священник имел вид изнуренного аскета. На худом лице выделялись его большие глаза. – Мы сделали все возможное.

– Как он попал к вам, отец? – спросил Заим.

– Его обнаружили пастухи на околице деревни, среди сосен у самой реки. Они обратились ко мне, и я приказал перенести его сюда на носилках. Но, боюсь, тем самым я только навредил раненому.

– Святой отец, у меня есть вертолет, – сказал Борн. – Его можно будет забрать отсюда.

Отец Михрет покачал головой.

– У него повреждены шейные позвонки и позвоночник. Обеспечить неподвижность не удастся. Раненый не переживет дорогу.

Летчик Джеми Коуэлл лежал на кровати отца Михрета. Возле него суетились две женщины: одна протирала целебной мазью обожженную кожу, другая выжимала из тряпки воду в полуоткрытый рот. Когда Борн приблизился к кровати, в глазах Коуэлла что-то мелькнуло.

Борн обернулся.

– Он может говорить? – обратился он к священнику.

– С большим трудом, – ответил отец Михрет. – Малейшее движение причиняет ему мучительную боль.

Борн встал рядом с кроватью так, чтобы его лицо оказалось прямо перед глазами Коуэлла.

– Джеми, я пришел, чтобы забрать тебя домой. Ты меня слышишь?

Губы раненого зашевелились, из них вырвался слабый присвист.

– Послушай, не буду тебя утомлять, – продолжал Борн. – Мне нужно найти Мартина Линдроса. Только вы двое остались в живых после нападения террористов. Линдрос жив?

Нагнувшись, Борн поднес ухо к губам Коуэлла.

– Да… Он был жив… когда я видел его в последний раз. – Голос Коуэлла напоминал шелест песка по бархану.

У Борна радостно забилось сердце, но он пришел в ужас, ощутив исходящий от раненого запах. Священник не ошибся: в этой комнате уже поселилась смерть, распространяя вокруг свое зловоние.

– Джеми, это очень важно. Тебе известно, где находится Линдрос?

И снова на Борна дохнуло отвратительным смрадом.

– В трех километрах к юго-западу… на противоположном… берегу реки. – От усилий и боли Коуэлл обливался потом. – Там лагерь… сильно укрепленный.

Борн начал было выпрямляться, но Коуэлл снова захрипел. Его грудь, вздымающаяся и опускающаяся неестественно быстро, задрожала, откликаясь на спазмы перенапряженных мышц. Глаза Коуэлла закрылись, из-под век потекли слезы.

– Успокойся, – ласково промолвил Борн. – Все в порядке.

– Нет! О господи… – Открыв глаза, Коуэлл посмотрел Борну в лицо, и тот увидел, что бездонная черная пропасть неумолимо приближается. – Этот человек… предводитель…

– Фади, – подсказал Борн.

– Он ист… истязает Линдроса.

Сердце Борна превратилось в комок льда.

– Но Линдрос держится? Коуэлл! Коуэлл, ты можешь мне ответить?

– Он уже там, где нет никаких вопросов. – Шагнув к кровати, отец Михрет положил ладонь на лоб Коуэлла, мокрый от пота. – Господь даровал ему благословенное избавление от страданий.

Его переводят в другое место. Мартин Линдрос понял это, потому что услышал, как Аббуд ибн Азиз выкрикивал приказания, общий смысл которых сводился к тому, что нужно быстро убираться из пещеры ко всем чертям. Послышался топот ног, обутых в тяжелые ботинки, стальной лязг оружия, кряхтение людей, таскающих тяжести. Затем раздался треск двигателя грузовика, въехавшего в пещеру задом.

Минуту спустя к Линдросу вошел сам Аббуд ибн Азиз, чтобы завязать ему глаза.

Он опустился перед Линдросом на корточки.

– Не беспокойтесь, – сказал он.

– Меня уже больше ничто не беспокоит, – произнес Линдрос треснувшим голосом, в котором с трудом узнал свой собственный.