Роберт Ладлэм - Возвращение Матарезе

Внука барона Матарезе усадили во главу стола. В бессильной ярости вращая глазами, он оглядел остальных собравшихся. Вдруг отворилась дверь, и Скофилд, переодевшийся в штатское, вошел в зал и остановился за спиной у Матарейзена.

– Господа, – начал он, – и, разумеется, дама, я здесь потому, что мне известно о вашей организации больше, чем кому бы то ни было из живущих на земле. Назвать ее чудовищной и жуткой – значило бы выразиться слишком мягко. Однако есть и хороший момент: все кончено, с вами все кончено. Ваш блистательный пастух продулся в пух и прах. Мы захватили его как раз в тот момент, когда он держал в своих алчных ручонках все ключи. Очень мудро, правда? К счастью для нас, мы собрали команду из самых светлых голов и взломали его компьютерные коды… Сейчас, когда я стою перед вами, правоохранительные органы, полиция и военные в нескольких десятках городов всех промышленно развитых стран производят обыски и аресты. За решетку отправятся многие, в том числе и Орел из Лэнгли, который попался на том, что набирал слишком длинную последовательность цифр, звоня из обыкновенного телефона-автомата. Полностью защищенная связь, просто гениально! Кроме того, и это неслучайно, судебные и законодательные органы повсюду собрались на экстренные заседания, чтобы выработать меры противодействия потенциально разрушительному всемирному экономическому вирусу. Ну а что касается пожаров на Средиземном море, маэстро, сидящему на стуле во главе этого стола, удалось то, чем могут похвастаться немногие дипломаты и государственные деятели. Враждующие друг с другом страны и противоборствующие группировки объединились для борьбы с этими пожарами.

Кстати, о стульях: не сомневаюсь, вы обратили внимание, что приспособления для сидения у вас в точности такие же, как и у вашего наставника. И сделано это не только для того, чтобы уравнять вас с тем, кто вас погубил; речь идет о вашей же собственной безопасности. Видите ли, прибыли люди, которые проводят вас прочь с Корсики, прочь с земли Матарезе. И если у кого-нибудь из вас возникло бы желание попытаться бежать или выхватить оружие, вас пристрелили бы на месте. Так что мы решили избавить вас от этой неприятного и необратимого конца.

– «Необратимого»? – пробормотал Прайс, обращаясь к Консидайну. – Опять витиеватая речь выпускника Гарварда.

– Чушь собачья, – шепотом ответил Лютер.

– Господа, – громким голосом произнес Беовульф Агата, – теперь вы можете войти!

Двойные двери в северной стене распахнулись, и в зал быстро вошла колонна французских коммандос в форме. Они быстро окружили обеденный стол, встав за спинами связанных гостей. С горящими от ужаса глазами пленники извивались на стульях, мотая головами.

– Объявляю заседание закрытым, – утрированно официальным тоном произнес Скофилд. – Господа, развяжите пленников и проводите их на свой самолет. Если кто-нибудь из них предложит вам взятку, предлагаю хорошенько ему врезать!

Времени было десять часов утра; потемневшее небо грозило неминуемым дождем. Двоих слуг-корсиканцев, которым в обмен на содействие следствию было обещано снисхождение, забрала местная полиция. В замке Матарезе оставались трое американцев, две горничных и повар. Им предстояло выполнить странную задачу, поставленную Скофилдом. Все ценное имущество, а также упаковки с продуктами были перенесены в просторный домик садовника. На это ушло почти три часа, причем всем пришлось изрядно попотеть.

– Ну хорошо, Брэй, – задыхаясь, вымолвил Прайс. – А теперь объясни, за каким хреном все это делается?

– Лавочка закрывается, мой юный друг, только и всего, – ответил Скофилд. Подхватив пятигаллонную канистру, он побежал к особняку.

Через три минуты вспыхнул огонь, стремительно разбежавшийся во все стороны по гардинам и мебели. Пять минут спустя пламенем был уже объят весь дом. Зловещую картину усугубляло почерневшее небо. Камерон встревожился: где Скофилд? Он не выходил из дома!

– Брэй! – крикнул он.

Вместе с Лютером они бросились в полыхающее горнило. Внезапно прогремел взрыв. Прайс и Консидайн едва успели броситься на землю; крыльцо разлетелось по сторонам дождем битого мрамора, бетона и осколков стекла. Хлынул дождь, настоящий ливень, неумолимый, но пожар только разгорался, словно бросая вызов грозе: столкнулись две стихии, огонь и вода.

– Скофилд! – заорал Камерон, шатаясь, поднимаясь на ноги.