Роберт Ладлэм - Возвращение Матарезе

– Брэй, встанешь на опушке леса.

– Почему так далеко?

– Оттуда открывается лучший вид на окно. В остальных точках ты или окажешься на открытом месте, или будешь стоять слишком близко к стене, чтобы стрелять вверх.

– Спасибо, малыш, я бы принял тебя на работу.

– Ну слава богу, отец-наставник, спасибо за доверие.

– У тебя осталось около пяти минут.

Взбежав на крыльцо, Прайс вошел в дом. Парадная лестница находилась в глубине просторного холла, выложенного розовым мрамором. Позолоченные перила блестели в тусклом свете одинокой люстры. Камерон приблизился к лестнице, высматривая, нет ли на ступенях сигнальных растяжек. Погладив пальцами нижнюю часть перил, изгибающихся к первой площадке, он ничего не нашел. Затем Камерон ощупал ковровую дорожку, ища едва заметные выпуклости, которые могли бы быть датчиками сигнализации; опять же, он ничего не обнаружил. Отыскав реостат управления люстрой, он включил ее на максимальную мощность.

Медленно поднимаясь по лестнице, Прайс достиг второго этажа, пытливо всматриваясь в каждый квадратный дюйм поверхности ступеней, ища малейшую аномалию, западню. Взглянув на часы, он увидел, что осторожность отнимает у него время. У него оставалось девяносто восемь секунд, за которые ему предстояло подняться еще на два этажа; он ускорил шаг.

Стоп! На одной из ступенек последнего пролета, ведущего на четвертый этаж, на ковровой дорожке выделялось небольшое пятнышко, вызванное тем, что под ним имелась крошечная выпуклость. Опустившись на колени, Прайс достал нож, быстро вспорол ковровое покрытие вокруг пятнышка и осторожно его приподнял. Под ним открылся плоский металлический диск с отходящими от него двумя проводами. Или датчик сигнализации, или противопехотная мина; и, учитывая чудовищную сущность Матарейзена, второе было более вероятно. Подумаешь, одним слугой больше, одним меньше.

Осталась шестьдесят одна секунда!

Камерон бежал вверх, перепрыгивая через ступеньку, с красными от напряжения глазами. Он сознавал, что каждый шаг может стоить ему жизни. Осталось тридцать девять секунд! А ему нужно будет полностью сосредоточиться, успокоить дыхание, взять оружие на изготовку. Прайсу не раз приходилось бывать в подобных ситуациях, когда спокойствие имело такое же жизненно важное значение, как и огневая мощь. Его отсутствие приводило к тому, что операции приходилось откладывать или же они оканчивались неудачей. Все, времени больше нет!

Стараясь дышать глубоко, Прайс остановился в пяти шагах от двери, вытянув руку и прицелившись в дерево рядом с дверной ручкой. Несколько выстрелов ослабят замок, остальное довершит плечо. Четыре секунды, три, две, одна – давай! Выпустив три пули, Камерон расщепил дерево, и тотчас же с улицы послышался громкий звон разбитого стекла. Бросившись вперед, Прайс всем своим весом навалился на дверь, выбивая ее, и тотчас же, рухнув на пол, откатился в сторону.

Потрясенный Ян ван дер Меер Матарейзен, придя в себя, метнулся к стопке компьютерных распечаток. Подхватив ворох бумаги, он устремился к измельчителю, установленному на большой чугунной жаровне. Красноватое свечение говорило о том, что на дне жаровни тлеют раскаленные угли.

– Не смей! – взревел Прайс, вскидывая пистолет.

– Ты не сможешь меня остановить! – взвизгнул Матарейзен. – Меня нельзя убивать! Мертвый я вам бесполезен!

– В этом ты прав, – согласился Камерон, делая два выстрела.

Однако целился он не в жизненно важные органы, а в ноги, точнее, в коленные чашечки. Комната наполнилась истошными воплями; потомок барона Матарезе повалился на пол. Бумага разлетелась повсюду, но только не в измельчитель.

– Лютер, выбивай стекло до конца и залезай сюда! – крикнул Прайс. Выхватив баллончик, он шагнул к корчащемуся от боли Матарейзену. – Ублюдок, я окажу тебе любезность, – сказал Камерон, склоняясь над раненым чудовищем и прыская ему в лицо аэрозолем. – Желаю тебе кошмарных сновидений, – добавил он.

Перескочив через подоконник, Консидайн поспешил к Прайсу.

– Все оказалось проще простого, шпион, – заметил летчик. – Знаешь, ваше ремесло начинает нравиться мне все больше и больше. Я хочу сказать, если вспомнить гаечные ключи в маскировочной сетке на самолете, телефон в Сенетозе и теперь вот это, получается у меня совсем неплохо.

– Лютер, да ты у нас просто герой, черт побери.