Чингиз Абдуллаев - Когда умирают слоны

– Спасибо, – Дронго взял свою чашечку чая и вновь обратился к супруге генерала: – Я правильно понял, что ваш муж никого не пускал через балкон? И никто не приходил к вам таким образом?

– Никто, – подтвердила она.

У разливающей чай Этери дрогнула рука. Дронго и Тамара, заметив это, одновременно посмотрели на нее.

– Это было так ужасно, – едва слышно пробормотала Этери.

– Кто это был? – спросил Дронго. – Вы смогли бы его узнать?

– Нет, – выдохнула молодая женщина. – Я услышала выстрел и сразу же побежала в кабинет. А когда вошла, тот человек уже закрывал дверь. Я сразу глянула на отца и закричала. Даже не сообразила, что нужно посмотреть на убийцу. Хотя сейчас думаю, надо было взять пистолет и выстрелить в него. Но я так не сделала…

Брат сжал руку сестры, чтобы она успокоилась. Этери отвернулась, вытирая слезы.

– Днем он обычно приезжал на обед, – сообщила Этери, – и часто просил принести ему еду в кабинет, столько у него было работы. Я не думала, что он погибнет в своем кабинете.

– Ваш муж мог впустить незнакомого человека в дом через балкон? – поинтересовался Дронго, снова обращаясь к вдове генерала.

– Нет, – убежденно ответила она, – я в такое не верю. Наверное, убийца вошел, когда дверь балкона была открыта. Следователи говорили мне, что не обнаружили на двери ни царапин, ни следов удара. Наверное, убийца увидел, что балконная дверь открыта, и решил войти в дом таким образом. Шалва никогда не пустил бы незнакомого человека в свой кабинет, пришедшего к нам таким образом.

– А если это был знакомый? – быстро спросил Дронго.

– Его знакомый? – уточнила вдова и растерянно посмотрела на детей. – Нет. У нас нет таких знакомых. И никогда не было. Никто не мог прийти через балкон. И Шалва бы его не пустил. Он был серьезным человеком.

– Не сомневаюсь, – поддержал ее Дронго. – Может, кто-то из родственников?

– Нет, – отрезала вдова, – никто. Я же вам сказала. Шалва никого не пропускал через балкон.

– И никто из ваших соседей не видел убийцу?

– Никто не вышел посмотреть, – вмешался сын генерала. У него был немного хриплый голос, очевидно, он простудился во время вчерашней церемонии похорон. – Все думали, что это идет кто-то из соседей, потому даже не посмотрели, когда убегал убийца. Только сосед внизу случайно увидел, как неизвестный мужчина в темном костюме пробегал по двору. Но он не видел его лица.

– Когда вы вошли в комнату, пистолет лежал на полу? – спросил Дронго у дочери генерала.

– Да, на полу. – Этери успела разлить чай и теперь сидела за столом, подперев голову рукой. – Он еще дымился. А потом я увидела отца… Извините меня… – Она достала платок и вытерла слезы.

Тамара нахмурилась и предостерегающе покачала головой, словно предупреждая Дронго, что пора заканчивать допрос, но тот подождал немного и задал абсолютно неожиданный вопрос вдове генерала:

– Скажите, пожалуйста, когда ваш супруг уехал учиться в Москву, вы тоже поехали вместе с ним?

Вдова снова растерянно посмотрела на сына и дочь. Сын, не выдержав, вмешался в очередной раз:

– Какое это имеет отношение к убийству моего отца? Или вы думаете, что мои родители плохо жили и у него была любовница?

– Нет, конечно. Но у меня свой метод расследования, несколько отличающийся от остальных. Именно поэтому я извинился в начале беседы за мои, возможно, бестактные вопросы. Иногда они кажутся достаточно странными.

– Ничего, я отвечу, – сказала вдова. – Да, мы были вместе. И вообще мы всегда ездили вместе. И отдыхали вместе. Только когда он поехал на учебу в Москву, мы взяли с собой Этери, а сына оставили у моей сестры. Ему нужно было заканчивать школу.

– Как вы себя чувствовали в Москве? – поинтересовался Дронго.

– Хорошо, – улыбнулась вдова, – нам дали большую комнату в семейном общежитии. Там были все условия. А потом мы снимали двухкомнатную квартиру. У нас было много друзей, и к нам очень хорошо относились. Нас тогда не называли «лицами кавказской национальности», – не удержалась она от колкости, очевидно, посчитав, что говорящий по-русски Дронго разделяет часть вины за подобные настроения.

– Между прочим, я тоже «лицо кавказской национальности», – пробормотал Дронго. – Именно поэтому и спросил. Ваш муж не чувствовал себя ущемленным, обиженным?

– Разве такое могло быть в Советском Союзе? Тогда все люди были равны, – убежденно пояснила вдова. – Нас очень хорошо принимали в Москве. И там у нас осталось много друзей, знакомых. Мы иногда звоним друг другу, но с годами стали меньше общаться.