Чингиз Абдуллаев - Полное каре

– Такие вопросы решаю не я, – ответил Шиброль, – может, сам комиссар Клодт или кто-то из руководства казино. Как вы считаете, мсье Жирарду, им разрешат продолжить игру здесь?

Все посмотрели на крупье. Он молчал, смущенный таким вниманием.

– Смелее отвечайте, наш друг, – подбодрил его Херцберг, – на кону сорок миллионов евро. Подумайте, какой гигантский процент потеряет ваше казино, если сейчас вы выразите сомнение в благоприятном для нас исходе. Ведь вы понимаете, что мы сумеем найти свободную комнату и чистую колоду карт, даже если для этого нам придется уехать из Монако куда-нибудь в Ментону или даже в Сан-Ремо.

– Я думаю... думаю... что вам разрешат закончить игру, – выдохнул крупье.

Все весело заулыбались. Клодт нахмурился. Он понимал, что мсье Жирарду прав и такую игру никто не посмеет остановить. Более того, он понимал, что даже если он попытается вмешаться и остановить игру, то его просто не послушают. Когда на кону стоит такая гигантская сумма, никакие доводы рассудка и логики уже не действуют. Княжество получает доходы от игорного бизнеса, на котором строится весь бюджет Монако. Игра – превыше всего. Роковая страсть, дозволенная в этих местах. Чем больше вы тратите денег на эту игру, тем более желанным гостем вы здесь становитесь.

– Продолжаем обыск, – строго напомнил Клодт двум офицерам полиции, которые работали вместе с ним. Шиброль тем временем осторожно осматривал разбитую чашку и остатки разлетевшегося на куски блюдца. Он задумчиво ковырял ложкой в разъедающей ковролин жидкости. Затем поднял голову

– Вы были правы, господин Дронго. Это очень неприятная смесь, которая буквально прожигает ковролин. Хранить такой яд нужно обязательно в стеклянной посуде или в какой-нибудь другой прочной емкости. Обязательно из стекла, иначе эта смесь проест любой другой материал.

Внимательный обыск продолжался. Первым проверили премьера Омара Халида. За ним – Генриха Херцберга. Потом по очереди последовали Ниязи Кафаров, Айдар Досынбеков, Тарас Маланчук, Леван Тарджуманян.

У Кости в кармане пиджака нашли небольшой пакетик с каким-то светлым порошком.

– Что это? – спросил Клодт.

– Это не яд, – легко ответил Романишин, – вы можете сами попробовать, комиссар. Это всего лишь легкая марихуана. Я купил ее в Амстердаме, где она официально разрешена к продаже.

– Но она не разрешена к провозу во Францию и Монако, – резонно возразил ему Клодт.

– Но в объединенной Европе давно уже нет границ, – напомнил Константин.

– Я вынужден конфисковать ваш наркотик и отправить его на анализ, – заявил комиссар.

– Как вам будет угодно, – насмешливо согласился Романишин, – только учтите, что это действительно не яд. Любая ваша лабаратория может сразу выяснить это.

– Мы так и сделаем, – пообещал Клодт.

Константин Ромашин покинул игровую комнату следом за другими. Последним осматривали Тенгиза Бибилаури. Он так волновался, словно действительно был убийцей. У него даже дрожали руки. Но никакой стеклянной емкости у него не нашли. После того как он вышел, наступило неловкое молчание.

– Мсье Жирарду, – сказал Клодт, – мы обязаны проверить и вас. Хотя я знаю, что вы как раз выходили из комнаты. И у вас было время спрятать стеклянную посуду, если она была у вас, но тем не менее мы обязаны обыскать вас.

– Разумеется, – с достоинством заявил крупье, —я готов, – он начал снимать с себя жилетку.

У него тоже ничего не нашли. Клодт взглянул на Дронго.

– Прошу меня извинить, но я вынужден проверить и вас тоже.

– Все верно, господин комиссар, – легко согласился Дронго, – нужно проверить абсолютно всех. Я уверен, что стеклянная емкость была, иначе убийца просто не смог бы пронести яд в эту комнату.

Он начал раздеваться. После того как они обыскали и его, проверив одежду на ощупь и осмотрев тело, он начал одеваться. Оба офицера полиции, помогавшие Клодту, вышли из комнаты. Дронго остался с комиссаром и следователем.

– Этого не может быть, – убежденно произнес Шиброль, – здесь негде спрятать этот чертов пузырек. Но мы его не нашли. Значит, Жирарду унес его, когда выходил из комнаты. Другого объяснения просто нет.

– Я знаю Жирарду уже тридцать с лишним лет, – возразил Клодт, – он абсолютно честный человек. Его невозможно подозревать, и мы проверяли его только для того, чтобы успокоить самих себя.

– Тогда куда делся этот чертов яд? – крикнул Шиброль. – Куда исчезла стеклянная посуда. Посмотрите, как остатки яда в кофе прожигают ковролин. У несчастного Лежена все внутренности внутри должны были сгореть, как от соляной кислоты. Куда делась посуда?