А. Вайда - Задание выполнено

Лейтенант, видя, что разговор закончен, встал.

— Разрешите идти, товарищ капитан?

— Идите и попросите зайти ко мне лейтенанта Петреску.

Лейтенант Петреску не заставил себя долго ждать.

— Товарищ Петреску, я хотел, чтобы вы проверили по картотеке, не зарегистрированы ли там лица, сходные с вашими подопечными. Прежде всего меня интересует человек со шрамом на затылке.

— Все ясно, товарищ капитан.

Оставшись один, капитан Попеску склонился над планом операции. Внизу страницы он начертил круг, в котором мелким почерком написал: «Пачуря». От него он провел линию и в конце ее начертил второй круг. В этот круг он вписал цифру 218. В третий круг он занес лжекапитана госбезопасности, в четвертый — шофера Михая Арвинте, в пятый — убийцу Стратулата. Вместо фамилии над пятым кругом он поставил вопросительный знак. «Если до двадцать пятого числа этого месяца мы не достигнем никаких результатов в разоблачении группы, то остается одно — встреча в парке Свободы», — подумал он про себя.

Исписанный лист бумаги он вложил в папку, на обложке которой стоял большой вопросительный знак. Затем капитан позвонил дежурному офицеру:

— Приведите ко мне арестованного Пачурю.

Капитан Попеску был недоволен ходом следствия. На основании собранных к этому времени данных не удалось даже напасть на след сброшенного пятнадцатого мая второго парашютиста, хотя со дня выброски прошло уже пятнадцать дней. Подозрение, что Михай Арвинте имеет какую-то связь с бандой, не подтвердилось. Все старания лейтенанта Петреску установить личность диверсантов, угнавших машину, не увенчались успехом. Что касается дела Стратулата, то после тщательного расследования, проведенного на строительстве, где работал бывший квартирант госпожи Палуды, удалось установить следующее: незадолго до убийства Стратулата к нему на работу приходил человек, внешне очень похожий на лжекапитана государственной безопасности.

В кабинете капитана Попеску сидел лейтенант Мирон. Он на основании показаний Пачури должен был установить личность агента, назначившего встречу в парке Свободы с задержанным парашютистом.

— Итак, товарищ Мирон, опять безрезультатно?

— Безрезультатно, товарищ капитан, — ответил лейтенант.

Прикурив сигарету, капитан Попеску как бы про себя сказал:

— Почему же он не идет на встречу? Неужели Пачуря нас обманывает?

— Не думаю, товарищ капитан. Все его показания соответствуют действительности.

— В чем же тогда дело?

Мирон не знал, что ответить. Жадно затягиваясь сигаретой, Попеску сквозь сизую пелену дыма смотрел на лейтенанта. Затем он бросил взгляд на папку со злополучным вопросительным знаком.

Через некоторое время лейтенант Мирон, думая, что разговор окончен, собрался уходить, однако капитан жестом руки остановил его.

— Неужели бандиты пронюхали, что Пачуря попал в наши руки? — глядя перед собой, спросил капитан Попеску.

— Не знаю, что и подумать, товарищ капитан. Ума не приложу, что могло случиться, — сокрушенно повторял Мирон. Затем он нерешительно добавил:

— Надо подождать до следующего числа с цифрой пять. Если и тогда агент не придет на явку в парк, будем принимать другие меры.

Попеску был вынужден согласиться с мнением лейтенанта, другого выхода не было. А время идет! Агент уже успел надежно окопаться, и попробуй теперь найти его в людском муравейнике столицы! Потом капитан вспомнил, что однажды на допросе Пачуря сказал, что у агента 218 есть в Бухаресте брат. Это показание имело несомненную ценность, но в данный момент оно ничего не могло добавить к делу. Это все равно что сказать: такой-то гражданин купил на улице порцию мороженого. Такое сравнение даже развеселило капитана. Однако уже через мгновение он опять нахмурился, нервно смял в пепельнице сигарету, поднялся со стула и подошел к окну. Некоторое время офицер сосредоточенно смотрел на улицу. Пасмурная погода, нависшие, как перед дождем, облака раздражали капитана. «Почему связной Фау-пять не явился на связь с парашютистом? Может быть, ему мешает плохая погода? Пустяки! Он же не женщина и не ребенок… Ну, а если…»

Лейтенант следил за каждым движением капитана Попеску. Не лучше ли оставить начальника одного с его размышлениями? Помявшись, лейтенант Мирон спросил:

— Разрешите идти, товарищ капитан?

— Подождите немного! Я хочу еще кое-что спросить у вас.

По тону капитана Мирон почувствовал, что разговор не предвещает ничего хорошего.