Сергей Донской - Шпион, который ее убил

– Чего тебе? – грубо спросил он, бросив машинальный взгляд на фальшивый светильник в потолке.

Девушка хихикнула. Ее зубы блеснули в полумраке.

– Я так и знала, что вы не спите, – сказала она.

– Ошибаешься, – проворчал Бондарь, пряча «вальтер» под подушку. – Я спал, как убитый.

– С пистолетом в руке? – Девушка снова захихикала. – Не принимайте меня за дурочку. Здесь поначалу никто не засыпает сразу. Это из-за того, что свет никогда не выключается полностью.

– Я прекрасно сплю при свете.

– Как в анекдоте.

– В каком еще анекдоте? – недружелюбно спросил Бондарь. Неожиданный визит ночной гостьи мог оказаться провокацией, игнорировать этот факт было так же неразумно, как забывать о наличии подслушивающей и подглядывающей аппаратуры.

Девушка сделала шажок вперед, словно предлагая полюбоваться своей уютной пижамой и домашними тапочками с помпонами.

– Один грузин жалуется на бессонницу, – сказала она. – Его спрашивают: «В чем дело, кацо?» Он: «Нэ могу спать со свэтом. Мой Свэта нэ дает мнэ покоя…» Между прочим, меня зовут не Светой, а Людой.

– Не Света, значит, а Люда, – повторил не расщедрившийся на улыбку Бондарь. – Тогда какие же у тебя основания не давать мне покоя?

Хихиканье девушки перешло в приглушенный смех.

– А вы веселый, – сказала она, подойдя еще ближе.

– Я не веселый, и я не грузин. Ты ошиблась адресом, Люда. – Бондарь закурил и со стуком положил зажигалку на тумбочку. – Интересно, охрана знает, что ты шляешься по коридорам после отбоя?

– Конечно, – округлила глаза Люда. – Сегодня по графику моя очередь.

– Вот как? Что за график?

– Да так, не важно.

– А что за очередь? – продолжал допрос Бондарь.

– Ой, да отстаньте вы от меня, – занервничала Люда. – Мало ли что языком ляпнешь. Сначала ляпнешь, а потом уж думаешь. – Не спросив разрешения, она присела на краешек кровати.

– А ты попробуй наоборот, – предложил Бондарь.

– Это как? – насторожилась Люда.

Насколько позволяло судить скудное освещение, глаза у нее были голубые, а кудряшки – светло-русые, почти золотистые. Нежный возраст и кукольная внешность девушки делали ее привлекательнее, чем она была на самом деле. От нее пахло земляничным мылом, мятной пастой и еще чем-то таким же невинным. Почему-то Бондарю вспомнился пионерлагерь, костры, ночные посиделки, закутанные в простыни девчонки, изображающие из себя то ли индианок, то ли привидения, и еще что-то такое же приятное, смутное, будоражащее душу.

– Сначала думай, потом говори, – сказал он, гоня ностальгию прочь.

– Считаете меня дурочкой, да? – оскорбилась Люда.

– Никем я тебя не считаю. Жду, когда ты догадаешься уйти. Не силой же мне тебя выпроваживать.

– Вы хотите, чтобы я ушла?

– Ага. Чем быстрее, тем лучше.

– Вы серьезно?

– Серьезно.

Люда недоверчиво усмехнулась:

– Нет, вы шутите.

Бондарь повел подбородком слева-направо:

– Не шучу.

– Быть не может такого.

– Какого?

– Чтобы вы взяли и прогнали меня ни с того ни с сего.

– Думаешь, мне нужна причина?

Некоторое время Люда напряженно всматривалась в лицо Бондаря, как бы ища признаки того, что он просто валяет дурака. Потом уголки ее губ опустились, намекая на то, как будет выглядеть их обладательница лет эдак через пятнадцать-двадцать.

Если доживет.

Стало тихо и почему-то немного прохладно, хотя батареи парового отопления исправно грели воздух.

– Ступай, – мягко попросил Бондарь. – Нечего тебе у меня делать. – Он многозначительно показал глазами на потолок. – Пообщаемся как-нибудь в другой раз.

– Ах, так вас камера напрягает? – Люда покровительственно улыбнулась. – Не берите в голову, после отбоя камеры отключают.

– Откуда тебе известно?

– Известно, и все.

– Они установлены во всех комнатах?

– Вообще-то это секрет, – наморщила лоб Люда.

– С тобой все ясно, – произнес Бондарь, гася сигарету. – Ничего ты не знаешь, просто набиваешь себе цену.

– А вот и нет!

– Ступай спать, девочка. И не забудь сесть на горшок перед сном.

– Не разговаривайте со мной, как с малолетней дурочкой! – вспылила Люда. – Камеры есть только в комнатах гостей и новичков, а за девчонками никто не наблюдает.

– Почему? – спросил Бондарь.

– Потому что иначе мы бы стеснялись, неужели не ясно? Ни переодеться спокойно, ни искупаться…

– Я не о том. Я интересуюсь, почему в остальных комнатах стоят камеры. Мужчины ведь тоже иногда переодеваются, купаются и даже ходят в туалет.