Александр Витковский - За пять минут до ядерной полуночи

Об этом Коржавцев думал, возвращаясь из Парижа в Брюссель. Сидя в вагоне поезда, он с интересом листал полученный альбом, ничуть не заботясь о том, чтобы хоть как-то спрятать книгу с секретной информацией. В данном случае он исходил из простого правила бывшего шефа ЦРУ Алена Даллеса «Иногда отсутствие конспирации – лучшая конспирация».

И вот эта поездка отозвалась роковым эхом многие годы спустя…

Не без удовольствия и злорадства наблюдая растерянность своего русского визави, собеседник продолжал:

– Тогда вы встретились с одним французом, имя которого… Впрочем, его имя вы, скорее всего, не знаете, ведь для вас это было разовое мероприятие. А вот псевдоним Жискар, вам может быть известен.

«Боже мой, точно Жискар, – вспомнил Коржавцев. – Псевдоним того агента, с которым я встречался в Париже, был Жискар. Но как они это узнали?»

– Вижу, что вспомнили…

– Не знаю я никакого Жискара, – оборвал Виталий собеседника.

– Тогда взгляните сюда.

С этими словами разведчик снова полез в свой портфель и опять вытащил небольшую пачку фотографий, перебрал их и несколько штук положил на стол, другую часть оставил у себя. На сей раз это были черно-белые снимки, сделанные, судя по всему, сотрудником наружной разведки. И снова на них был Коржавцев, а рядом – тот самый агент Жискар. Вот они здороваются, вот о чем-то говорят, вот Виталий получает фотоальбом Лувра, вот передает пакет с деньгами и шахматами, вот они прощаются и расходятся. Но как французы смогли сделать эти фотографии?! Место конспиративной встречи было подобрано идеально, никого, кроме их двоих, в этом углу колоннады не было – за это Виталий мог поручиться, хотя при подготовке к встрече, словно чувствуя недоброе, настаивал на проведении безличной тайниковой операции…

– Это липовый фотомонтаж!

– Ну, не скажите… Нам стоило большого труда сделать эти кадры и остаться незамеченными.

– В ту поездку я не был в соборе Парижской Богоматери, – продолжал идти в глухую несознанку Коржавцев.

– Тогда что вы скажете на это, – и разведчик выложил еще несколько снимков. Это были четкие детальные изображения нескольких пачек валюты достоинством в 20, 50 и 100 франков, шахматной доски и двух – белой и черной – пешек. Бархатные основания обеих фигурок были отогнуты, и из просверленных отверстий торчали скрученные в маленькие тугие трубочки бумажные рулончики, а из тайника в доске выглядывали шифровальные блокноты, почтовые конверты и открытки, листы белой бумаги для тайнописи. На других фотографиях были все те же инструкции, блокноты и другие секретные документы в развернутом виде с четко читаемым текстом на французском языке.

– Вижу деньги, шахматы, какие-то конверты с открытками, а обо всем другом – понятия не имею.

– Это разведзадания вашему агенту, схемы закладки тайников для передачи полученной информации, шифрблокноты для подготовки секретных материалов и почтовые конверты с подставными адресами вашей службы в третьих странах. О деньгах не говорю, видимо, гонорар вашему агенту, – комментировал француз. Коржавцев и без подсказки знал, что это такое, но закон шпионского жанра требовал вести игру до конца.

– При чем тут я?

– Именно вы передали весь этот шпионский набор Жискару.

– Ага, и Мону Лизу из Лувра в 1911 году тоже я украл…

– У вас прекрасное качество для разведчика, хоть и бывшего. Вы до конца защищаете позицию, проигранную во всех отношениях. Но в данный момент мы просто теряем время. Вот взгляните сюда, – и француз протянул две последние фотографии. – На первой – отпечатки ваших пальцев, которые вы случайно оставили на шахматной доске для своего агента. А на второй – тоже ваши отпечатки, снятые нами всего три-четыре месяца назад во время фуршета на выставке вооружений в Ле-Бурже. Если не верите, можете прямо сейчас сравнить их с папиллярным узором на собственных пальцах, они идентичны. И, кстати, формула вашей ДНК у нас тоже есть.

– Ну, тогда клонируйте меня, как овечку Долли, и у вас не будет никаких проблем.

Запираться уже давно было бессмысленно, но Коржавцев делал это из упрямства – ему очень не хотелось так позорно и глупо проигрывать, а еще из принципа, усвоенного с младых ногтей в разведшколе: попался, отрицай все, даже самое очевидное. Но, если уж быть совсем откровенным, он тянул время и лихорадочно искал какой-нибудь выход из сложившейся патовой ситуации с наименьшими для себя потерями.

– Если очень постараться, отпечатки моих пальцев можно найти даже на обгоревшем черепе Гитлера…