Рахим Эсенов: Легион обреченных

— Орлы выводят своих птенцов только в родном гнезде, — продолжал Шаммы-ага и тут же воскликнул: — Смотри, Черкез, как он взлетает!..

Орел красиво взмыл с вершины арчи ввысь без единого взмаха крыльев, поднимаясь по широкой витиеватой спирали в заоблачный простор, и стал парить в воздушных потоках, бесстрашно скользя навстречу свежему ветру.

Издали просторный каменный дом, возведенный на горе по воле местного помещика, походил на хекем [3] Xекем — специальное возвышенное место, предназначенное для ловчих птиц. . И сам Вилли Мадер, тощий и худой, каждое утро взбиравшийся на чердак, тоже смахивал на изможденную птицу. Резидент часами высиживал в укрытии, терпеливо наблюдая в бинокль за той стороной Сумбара.

Оттуда доносился мерный рокот мотора: советские колхозники испытывали перед жатвой сверкающий заводской краской комбайн, красовавшийся на краю волнующейся нивы. А у самой речки, на иранской стороне, куда подступали заросли камыша и бурьяна, на лоскутных межах кривыми серпами жали ячмень батраки помещика.

Мадер заскользил взглядом по чужой земле, отыскал на изгибе Сумбара высокие арчи — на одной из них тайник для передачи сведений. Он пошарил глазами по ветвям деревьев, придирчиво осмотрел заросли кустарников, едва приметную тропинку, каждую кочку. Ничего не вызывало подозрений. Успокоился и тут же поймал себя на мысли, что радуется. Чему? Ах да, вчерашней весточке: «Наши агенты, — сообщил связной, — благополучно добрались до Ашхабада, приступили к выполнению задания». Резидент суеверно одернул себя, чтобы приберечь радость к тому моменту, когда Новокшонов и Черкез вернутся и доложат о завершении операции.

Пока все шло как задумано. Тьфу-тьфу! Есть у него давняя примета: у хорошего, благополучного начала всегда отличный конец. Началось с конспиративной квартиры, с дома на горе, построенного при содействии влиятельного чиновника, который служил в ирано-германском отделении авиакомпании «Юнкере», а с приходом к власти Гитлера перешел в Национальный банк, находившийся под контролем немецких монополий. Мадер уже собрался завербовать этого покладистого иранца с обширными родственными и деловыми связями, как из Берлина передали пароль для контакта с германским агентом по кличке Ариец, оказавшимся тем самым чиновником. Он-то и познакомил Мадера со своим родичем — помещиком, членом нелегальной фашистской партии Ирана, которую возглавлял иранский фюрер доктор Джахансузи. Представляя германского резидента помещику, Ариец угодливо рассуждал:

— Немцы наши братья, такие же арийцы, как и мы. И символ у нас один — свастика, признак духовной общности арийцев Севера и нации Зороастры...

У Мадера мелькнула дурашливая мысль: как тогда быть с религией, ведь вы, иранцы, — мусульмане, а мы, немцы, — христиане, для вас гяуры? Но промолчал, с презрением подумав о своих собеседниках: «Как слепы люди, коль не замечают уродства фашизма. Расовая теория! Бред сивой кобылы. Это же ахинея горе-теоретика нацизма Альфреда Розенберга, недоучки и профана... Впрочем, надо же как-то держать в узде толпу, всех, кто попал под пяту тысячелетнего рейха. Опровергателем быть легче всего...»

— Да-да! — Мадер зашелестел страницами небольшой брошюры, изданной в Штутгарте. — Мой агайи [4] Агайи — господин. прав. Даже наши вожди похожи... Вот. Как создатель нового Ирана, — начал он читать вслух, — Реза-шах Пехлеви восходит к знаменитостям истории. Он значит для Ирана то же, что Адольф Гитлер для Германии, Бенито Муссолини для Италии. Он принадлежит к тому героическому типу людей двадцатого столетия, которые из событий великих бед и тяжелой борьбы вышли победителями, созревшими государственными мужами, львами...

Резидент в душе все же досадовал на дубоголовых обалдуев из ведомства Геббельса. Как бездарно они тужатся перетянуть на сторону Германии Реза-шаха, вчерашнего кавалерийского офицера, который и сейчас на конюшне чувствует себя уверенней, чем на шахском троне. Как им хочется оторвать этого солдафона от англичан и заронить в его сердце симпатию к Гитлеру.

— Бале, бале [5] Бале — да, разумеется, хорошо. ! — угодливо подхватил Ариец. — Правда ваша, дженабе [6] Дженабе — ваше благородие. . Немцы называют нас младшими братьями. В одной семье кто-то ходит и в младших. А наши старшие немецкие братья, строящие великую Германию, помогут нам создать и великий Иран, возродить былое могущество... Так сегодня думает сам шахиншах, его величество Реза-шах Пехлеви, который всем сердцем воспринял идеи «третьего рейха» и своего старшего собрата Адольфа Гитлера.