Чингиз Абдуллаев - Берлинский транзит

Один за другим накапливалось слишком много фактов против герра Виммера. И, наконец, комиссар Реннер сообщил мне, что трудяга Виммер вышел на ночное дежурство второй раз подряд. Конечно, вышел — ведь он обязан был обеспечить удачное завершение операции по устранению Георгия Цверавы, за которую ему заплатила российская мафия. Можете познакомиться, господа, — старший следователь Йозеф Виммер. И по совместительству — человек, работающий на российскую мафию. — Сыщик показал на побледневшего Виммера.

Все замолчали, глядя на человека, который еще мгновение назад считался их товарищем. Вокруг Виммера образовалась гулкая пустота. Даже те, кто не совсем понимал английский язык, поняли, что именно сказал этот эксперт.

— Это смешно, — выдавил Виммер, — просто глупо. Как вы можете ему верить? Это неправда…

— И самый страшный факт его предательства, — неумолимо продолжал Дронго, — это убийство двоих ваших товарищей в отеле «Штайнбергер». Именно он позвонил к ним в номер и сказал, чтобы они открыли дверь. Я проверил это у портье. Последний звонок в номер, на который отвечали ваши сотрудники, был от старшего следователя Виммера. Очевидно, он сообщил им, что к ним поднимается подкрепление или кто-то из прокуратуры. Ничего не подозревающие полицейские открыли дверь и получили пули. Звонок был точно зафиксирован, можете все проверить и убедиться в этом.

На этот раз все закричали одновременно. Виммер съежился. К нему потянулось несколько рук. Еще секунда — и его разорвали бы на куски.

Реннер решительно вошел в толпу своих сотрудников.

— Мы в полиции, а не на стадионе, — закричал он, обращаясь к коллегам, — всем стоять на своих местах! Никто и пальцем не тронет эту мразь. Мы отдадим его под суд, и пусть все наши сотрудники знают, каким бывает лицо предателя. Уведите его, я не хочу даже видеть этого подлеца.

Помощник комиссара ловко надел на Виммера наручники и подтолкнул его в сторону выхода. Образовался проход, по которому прошел Виммер. Уже у дверей одна из сотрудниц управления, двоюродный брат которой был убит в отеле, подбежала к бывшему старшему следователю и плюнула ему в лицо.

Комиссар нахмурился, но ничего не сказал. Дронго устало опустился на стул. Сегодняшний день был одним из самых трудных дней в его жизни.

Через некоторое время в кабинет Реннера доставили перебинтованную Альбину-Анастасию. Вид у нее был жалкий. Волосы постригли, наложили повязку, она жалко оглядывалась по сторонам. Только когда увидела Дронго, ее глаза зажглись ненавистью.

— Вы никогда не узнаете, кто помогал нам и работал на нас, — прошипела она, — все равно не узнаете.

— Уже знаю, — улыбнулся Дронго, — старший следователь Йозеф Виммер. Вы нашли самого лучшего специалиста, который мог бы обеспечивать вам должное прикрытие и защиту. Но он тоже допустил несколько мелких ошибок, которые в итоге выдали его с головой. Он уже арестован.

— Дьявол, — прошипела она, — ты настоящий дьявол…

— Нет. На стороне Сатаны сражаются такие, как вы. А я пытаюсь сражаться на стороне Бога. Надеюсь, что у меня неплохо получается.

— Только из-за тебя все сорвалось, — заплакала она. — Мы все так здорово продумали и приготовили! Только из-за тебя…

— Не совсем сорвалось, — возразил Дронго, — ведь Георгия Цвераву вы все-таки убили. Заодно убили и несчастную женщину, которая вам доверилась и имени которой я так и не узнал. Потом убрали двоих молодых людей — Захара Чечулина и Руслана Хадырова. А вечером застрелили в отеле еще двух сотрудников полиции. Вам повезло, что в Германии нет смертной казни. Но боюсь, что отсюда вы больше никуда не уедете. По совокупности совершенных преступлений вы получите несколько пожизненных сроков и будете отбывать их всю оставшуюся жизнь.

Она, сдерживая слезы, отвернулась.

— И последнее, что я хотел вам сказать, — добавил Дронго: — Я крайне редко прибегаю к оружию, считая его неэффективным средством решения любых конфликтов и споров. Но сегодня вечером, застрелив вашего напарника, я с огромным трудом удержал себя от того, чтобы не выстрелить и в такую дрянь, как вы. С огромным трудом. Мне пришлось вас ударить, чтобы не убивать, и вот за этот удар я прошу у вас прощения.

Она подняла голову и взглянула на него.

— Сумасшедший идиот, — убежденно произнесла она, отворачиваясь. И больше не произнесла ни слова.