Чингиз Абдуллаев - Берлинский транзит

— Здравствуйте, Анатолий Александрович… — начал Дронго.

— Ах, это вы, — узнал его Гаврилко. — Честное слово, я уже битый час пытаюсь понять, что я здесь делаю. И не могу понять. Зачем мне нужен этот берлинский транзит? Почему я остался в городе, вместо того чтобы продолжить свое путешествие? У меня такое ощущение, что вы меня загипнотизировали.

— Разве вам плохо? — спросил Дронго. — Прекрасный отель, очень приемлемая цена за такой номер. Можете спокойно отдохнуть, поспать после утомительного путешествия. Вы ведь все время нервничали, вас часто беспокоили.

— Да, — согласился Гаврилко, — меня все время беспокоили. И сейчас я нахожусь в своем номере и помню о ваших словах. Все время боюсь, что ко мне опять кто-то постучится.

— А вы повесьте табличку, чтобы вас не беспокоили, — посоветовал Дронго.

— Я уже повесил. Но это ничего не значит. Я все время думаю об этих двух несчастных соседях, которых так безжалостно убили. И непонятно за что. Говорят, что он был какой-то известный бандит. Но почему тогда убили женщину?

«Он все время говорит о женщине, как будто пытается убедить меня в ее смерти, — подумал Дронго. — Или он действительно переживает, или так мастерски разыгрывает свою партию?»

— Не знаю, — ответил Дронго, — наверное, считали, что нельзя оставлять свидетеля. Именно то, о чем я вам говорил.

— Да, да, я помню. Конечно, я понимаю. Но все равно ужасно.

— Вы будете у себя в номере?

— Мне не хочется никуда выходить. И хотя здесь я не чувствую себя в абсолютной безопасности, но все-таки лучше сидеть в своем номере, чем ходить по улицам. Я закажу себе обед прямо в номер.

— Правильно, — сказал Дронго, — это правильно. Если разрешите, я немного позже зайду к вам.

— Хорошо. Только позвоните. Вдруг я буду в ванной комнате или вообще лягу спать. После обеда меня обычно тянет в сон.

— Прекрасная привычка, — пробормотал Дронго на прощание.

Он отправился в ванную комнату, чтобы принять душ и побриться. Через полчаса он уже стучал в соседнюю дверь. Наталья Робертовна была в синем длинном платье. На ногах удобная обувь. Каблук был не очень высоким — с ее ростом она не носила модные в этому году «лабутаны». Женщина взяла сумку. Он увидел лейбл и улыбнулся. Это была знаменитая швейцарская фирма, чью обувь и ремни он носил уже больше двадцати лет.

— Вам нравится марка «Bally»? — спросил он.

— Не понимаю смысла вашего вопроса.

Он показал на сумочку.

— Это подарок моего брата, он дипломат в Швейцарии, — пояснила она. — А почему вас так заинтересовала именно эта фирма?

— Просто спросил. — Он не стал ничего уточнять.

Они вышли в коридор. У одного из номеров стояла тележка горничной. Уже когда они дошли до угла, Дронго оглянулся. Горничная, выйдя из комнаты, которую убирала, смотрела им вслед.

Внизу, в холле, сыщик подошел к портье.

— Мы идем обедать, — сообщил он, — если меня будут спрашивать, пусть оставят записки с номерами своих телефонов.

— Обязательно, — кивнул портье. — Вам нужно порекомендовать какой-нибудь ресторан или вы сами найдете?

— Найдем сами. Насколько я помню, на соседней улице находятся семь или восемь ресторанов.

— Все верно, — улыбнулся портье, — испанский, итальянский, французский, немецкий, аргентинский — на любой вкус. Но можно пройти в КДВ, там тоже есть прекрасные рестораны.

Это был знаменитый универмаг, пожалуй, самый известный не только в Западном Берлине, но и вообще в Германии. Верхний этаж был известен на весь мир как гастрономический рай. Рассказывали, что хозяева магазина даже обещали премию тому, кто не сможет найти в этом универмаге нужных ему продуктов самого экзотического происхождения.

— Спасибо, — усмехнулся Дронго, — надеюсь, что мы сумеем найти какой-нибудь тихий ресторан.

Пара вышла из отеля. Дронго поддерживал женщину под руку. Они прошли под аркадами отеля и завернули за угол.

— Какой у вас рост? — неожиданно спросила Лакшина.

— Это имеет значение? — усмехнулся сыщик.

— Имеет. Я еще и поэтому не смогла бы стать примой большого балета. Слишком высокая. И хотя я в молодости была очень худая, но для балерины все же слишком высокая. Метр семьдесят один. Говорили, что у меня все равно нет шансов. Оба моих мужа были ненамного выше меня: один — на четыре сантиметра, другой — на семь. Для мужчин это нормально. Но если я надевала обувь на высоких каблуках, то становилась даже немного выше их обоих. Обидно. С тех пор я не ношу обувь на высоких каблуках.