Борис Акунин - Квест

— Что значит «всерьёз»? — спросил Фондорин, слушавший рассказ, будто новую сказку Шахерезады.

— Довёл удивительный дар каждого до максимального предела возможности. А также сделал их своими помощниками . — Последнее слово барон произнёс с особенной значительностью, как если б оно было важным званием или высокой должностью. — Имена, которые они сейчас носят, им тоже дал я. Атон, мой дневной помощник, назван в честь древнеегипетского бога солнца, а Хонс, ночной помощник, в честь сокологолового бога луны. Теперь же, по вашей милости, я остался при ушах, но без глаз! Как мне их вернуть?

Самсон был смущён, но не учтивым упрёком, а собственной неприметливостью. Как он мог не увидеть, что днём и ночью его стерегут два разных человека?

— Ничего с вашим Атоном не случится. Поспит до завтра, и проснётся. Особенно если натрёте ему виски уксусом, — проворчал молодой человек.

В это мгновение Хонс (а никакой не Атон) дёрнул подбородком, наклонился к уху господина и что-то тихо сказал. Приглядевшись к застывшему взгляду «помощника», профессор досадливо поморщился: в самом деле, как можно было не заметить, что это глаза слепца!

— Я должен вас на время покинуть, мой молодой друг, — проговорил барон, выслушав слугу. — Сюда идёт император.

— В эту комнату?!

— Нет, в соседние покои. Я разместился там со своей походной лабораторией, а эту комнату полностью отдаю в ваше распоряжение.

— Откуда ваш человек знает, что сюда идёт император?

— Услышал. Хонс не ошибается.

Барон уже шёл от балкона к двери, копт следовал за ним.

Раздался громкий стук и неразборчивый голос, что-то недовольно вопрошавший. Кто-то желал войти в помещение, находящееся по соседству.

— Я здесь, сир! Иду! — крикнул Анкр, и профессор остался один.

В волнении смотрел он на закрытую белую дверь, за которой, всего в нескольких шагах, находился сам Бонапарт.

Ах, если б берсеркит был готов! Хватило б нескольких глотков, чтоб разом покончить с язвой, разъедающей тело Европы, пронеслось в голове у Самсона. Но почти сразу же ratio [152]возобладал на тёмной стихией sentimentum. [153]

Во-первых, не в Наполеоне дело, напомнил себе Фондорин. Дело в кудеснике Анкре и его усилителе гениальности. Глупо вырывать стебель, не выкорчевав корня.

Во-вторых, выкорчевать корень , то есть, заодно убить и фармацевта — способ, безусловно, действенный, но безнравственный, а значит, неприемлемый для цивилизованного человека. Барона нужно не умертвить (это была бы слишком большая потеря для науки), а обезопасить. Продолжая садоводческую аллегорию — пересадить сей корень в иную почву, где он мог бы дать благотворные всходы.

А в-третьих, нечего убиваться из-за того, чего нет. Ведь берсеркит ещё не приготовлен.

Кожаный сак стоял подле кровати нетронутый, но производство богатырского снадобья требовало оборудования для перегонки и фильтрации. Что это барон говорил про свою походную лабораторию?

Из-за двери неслись звуки разговора: один голос звучал сердито, второй примирительно. И хоть Самсон уже решил, что «стебель» для него интереса не представляет, а всё же сердце стучало вдвое быстрей обычного. Подсмотреть было бы слишком неосторожно — дверь могла скрипнуть, но уж услышать, что говорит Великий Человек, казалось легче лёгкого. Довольно подкрасться к двери и приложить к ней ухо.

Так он и поступил.

Было слышно каждое слово. Правда, говорил сейчас лейб-фармацевт.

— …Я не знаю, как следует поступить, сир. Принимать решение в критической ситуации — ваш дар, не мой. Откуда мне знать, что правильней — оставаться в охваченном пожаром городе или уходить? Позволю лишь себе заметить, что вы вряд ли правы, когда обвиняете в поджоге агентов Кутузова. Русские слишком любят Москву, чтобы спалить её собственными руками.

— Вы ничего не смыслите в войне! — оборвал врача раздражённый баритон, выговаривавший французские слова с акцентом. — Это коварный скифский замысел. Я приказал расстреливать поджигателей на месте безо всякого суда! Ах, Кутузов, думаете, что я испугаюсь огня и уйду? Чёрта с два! Я не дам ему испортить мой триумф! Я остаюсь в Кремле, в этой колыбели московского царства! — Император вздохнул и продолжил уже не так бодро. — …Или же всё наоборот: зная мой нрав, Кутузов именно на это и рассчитывает? Хочет, чтобы я назло ему остался в Москве и не пустился бы в погоню за его потрёпанной армией?

Анкр терпеливо молвил:

— Не знаю, сир. В вопросах стратегии я дурной советчик. Если угодно, могу дать вам порцию эликсира, хотя с прошлого раза миновало меньше десяти дней. Это слишком мало, вы повредите своему здоровью…