Чингиз Абдуллаев - Адаптация совести

Кажется, Шопенгауэр сказал, что человек является цивилизованным индивидуумом лишь под страхом норм права и закона. И стоит снять эти ограничения, как человек сразу превращается в дикое животное, готовое во имя собственных страстей убивать, насиловать, отнимать, терзать… И цивилизационная оболочка — всего лишь прикрытие нашей подлинной сущности?

Дронго закрыл глаза. Получается, что я ищу оправдания для Баратова. Если бы он оставил сиротой только одного ребенка, если бы оставил без дочери только одну мать, то и тогда это было бы невозможным и страшным преступлением, которому нет оправдания. Все-таки флирт с замужней женщиной и даже увлечение молоденькой девушкой — это не убийство матери или жены неизвестных тебе людей. И его собственные встречи с Эммой или с любой другой женщиной, которые наверняка не понравились бы Джил, — это не убийство несчастных где-то в пыльном подвале или в заброшенном доме. Существует грань, перейти которую нормальный человек просто не имеет права. Какими бы сильными животными страстями он ни был охвачен.

Дронго провел рукой по столу, затем под столом — и где-то там, в глубине под крышкой, нащупал несколько книг. Очевидно, оперативники, просмотрев эти книги, положили их обратно. Он решил проверить ящики стола. Они были почти пустыми: все личные бумаги, фотографии, альбомы, когда-то хранившиеся в этих ящиках, были конфискованы сотрудниками милиции и ФСБ. Дронго выдвинул первый ящик, второй; задвинул обратно — и услышал какой-то шорох, словно ящик сминал страницы. Эксперт снова потянул ящик и на себя протянул руку, пытаясь нащупать, что именно там могло так шуршать. Стол был старинной работы, массивный, большой, а ящики длинные и глубокие. Они не выходили до конца — не позволяли стопоры, установленные по краям. Нужно было иметь очень длинные руки, чтобы достать до освободившегося пространства. Дронго наклонился, протягивая правую руку, изогнулся и нащупал какой-то небольшой блокнот. Двумя пальцами он осторожно вытащил его, раскрыл — и не поверил своим глазами. Этого не могло быть, так просто не бывает в жизни. Но перед ним был личный блокнот Вениамина Баратова, который оказался в щели за ящиком стола, куда не достали руки ни оперативника, ни самого хозяина дома.

— Казбек Измайлович, — тихо позвал профессора Дронго, — подойдите, пожалуйста…

@Bukv = Он все рассчитал идеально. При воспоминаниях о своем побеге он довольно улыбался. Они так и не поняли до конца, с кем имели дело. Привыли к злобным тупым уголовникам, которые не умеют даже нормально разговаривать. Эти примитивные сотрудники милиции или разведчики вызывали у него легкое чувство жалости, брезгливости и даже презрения. Он немного побаивался этого ученого чудака Гуртуева, который мог оказаться опасным, а более всего боялся Дронго, который сумел каким-то невероятным образом вычислить его.

Именно поэтому он с самого начала принял решение — не лгать. Отличить ложь от правды несложно, отличить полуправду от полулжи труднее. Но что можно сделать, когда человек говорит правду? Правду, чтобы выстроить, пользуясь этим благодатным материалом, большое здание лжи? Он сразу понял, что лгать Дронго — слишком опасное и непродуктивное занятие. Тот сразу распознал бы ложь в любом обличии. Значит, нужна исповедь. Честная, беспощадная, открытая правда, от которой человека выворачивает наизнанку; ведь у каждого из живущих есть тайны, о которых он сам предпочитает забывать, пряча их в дальних уголках своей души.

В первом их разговоре Баратов говорил только правду. Не было ни одного факта, который бы он придумал, ни одного эпизода его жизни, который бы не соответствовал действительности. Он даже был вынужден рассказать о двойном убийстве своего соседа и его супруги, которое он совершил, чтобы отомстить тому за свою разбитую жизнь. После этих признаний его повезли в Пермь, где он указал, где спрятал тело женщины. Его охраняли четырнадцать человек, которые до последней минуты считали, что он соврал. Но он сказал правду.

Потом был телефонный разговор с Дронго. После этого разговора он вынужден был дать показания по курганскому эпизоду. И ждать Дронго для второго, самого важного разговора. Он не сомневался, что и на этот раз их будут слушать несколько человек. И они должны были услышать про смерть иностранки. Только такая приманка могла заставить их срочно вывезти его в Павловск, где он все заранее подготовил.