Арсений Замостьянов - Шпион против майора Пронина

— Да я, собственно, и не думал об этом всерьез. Знаю, что моя первая семья сыграла в том деле не лучшую роль. А с подробностями меня после реабилитации не знакомили. Но, пожалуй, ты прав. Без братьев-писателей здесь не обошлось. На допросах мне внушали, что я в повести «Голубой ангел» раскрыл методы работы советской контрразведки. В условиях войны это посчитали вредительством. Я не признавался. Кто мог направить следствие по такому пути? Конечно, литераторы.

— Ошибаешься. На этот раз силы зла обошлись без членов Союза писателей. Я никогда не рассказывал тебе эту историю. Не считал возможным. Да, видно, приспело время.

Пронин встал, пододвинул к Овалову бокал с коньяком и коробку фабричных лимонных долек. Встал в артистическую позу и продекламировал:

Это про тебя, дорогой мой друг. А началось это бесстыдство в январе сорок первого. Помнишь, как весело мы отпраздновали тогда новый год? Подъемное было время — как марши Дунаевского, как фильм «Цирк», как рекордные полеты Громова. Рабочие тогда зажили изобильнее. Людям квартиры давали, комнаты. Живи и радуйся… Я много лет служу в Госбезопасности.

— Ты же еще с Дзержинским начинал! — воскликнул Овалов, слегка захмелевший и потому склонный к сантиментам.

— Так точно. С восемнадцатого года в фирме. И за все эти годы был у меня только один противник, которого мысленно я никогда не называю по фамилии, не называю и по имени. И даже по кличке не называю.

— Как же ты его кличешь? Мистер X, как в одноименном фильме про Георга Отса?

— Для меня он навсегда остался просто шпионом. Шпионом с большой буквы «Ша». Когда-то у Фенимора Купера был такой роман — «Шпион». Жаль. Я хочу, чтобы ты так назвал свою книгу об этом деле, но повторять классика американской приключенческой литературы, наверное, не следует. Назови ее так: «Майор Пронин против Шпиона». Неплохо? А ведь неплохо, правда?

Пронин окончательно развеселился и начал рассказывать — толково и по порядку.

Как мало солнечных дней бывает в январе! А тут и морозец, и солнце — прямо по Пушкину. Агаша — еще молодая, энергичная — занавесила на кухне окно. Солнце мешало ей стряпать. На электрической плитке все скворчало, квартиру заполнял пьянящий запах мяса, лука и экзотических кавказских приправ. Агаша настоящим народным сопрано напевала песенку, еще не вышедшую из моды:

— И любят песни деревни и села, и любят песни большие города!… Нам песня строить и жить помогает!… — Ей песня помогала сочинять обед — такой, чтобы майор Пронин пальчики облизал и похвалил. Вообще-то гастрономические вкусы Пронина были просты: добротная картошка на сливочном масле, кусок баранины, котлеты, квашеная капуста. Винегрет с крестьянским подсолнечным маслом, которое Агаша брала только на Центральном рынке. На закуску — семга, красная икра, советские сыры вплоть до брынзы. Любил колбасу, включая славный новейший сорт, по слухам, разработанный лично Микояном и Сталиным, — докторскую. Глазунья с докторской колбасой была фаворитом Пронина в качестве завтрака. Трепетал перед свежими калачами из бывшей Филипповской булочной. А пирожки с мясом? Перед таким искушением Пронин устоять не смог. Любил и пельмени, и дары украинской кухни — вареники с разнообразной начинкой. Всем этим частенько баловала Пронина Агаша.

Давным-давно победила революция. И не купцы, а народное правительство заправляло заводами, фабриками и торговыми площадями. От буржуазного прошлого в Москве остались названия двух соседних магазинов на главной улице столицы — на улице Горького. Это Елисеевский гастроном и Филипповская булочная. Официально они назывались без затей: гастроном № 1 и булочная-кондитерская. Но в народе прочнехонько сохранились имена прежних владельцев. И Пронин любил калачи «от Филиппова», прекрасно понимая, что производят эти первоклассные хлебобулочные изделия на советском хлебзаводе.

А еще Филипповская славилась слоеными пирожками, отменными пирожными и восточными сладостями, соблазнительными до обморока. А булочки с изюмом? А разнообразные пирожные с настоящим заварным кремом? А как пахло творогом от свежих ватрушек — на улице слышался запах! О чем вы говорите?

Пронин знал московскую легенду: однажды некий купец откушал у Филиппова сдобную булку — и явно поймал на язык запеченного там таракана… Находчивый Филиппов сказал: «Да это же булочка с изюмом, наш новый деликатес!» Производство булок с изюмом наладили в тот же вечер. И никакие революции не прекратили производство этого незамысловатого, но удивительного по вкусу московского угощения! Именно там Пронин покупал свежайшие калачи — пышные душистые замочки, обсыпанные мукой. Как любил он разрезать теплый калач, намазать его вологодским сливочным маслом, а на масло водрузить пару ложек черной зернистой икры… Лучшего лакомства и не надо! Простая московская еда — и не надо никаких французских хитростей.