Чингиз Абдуллаев - Клан новых амазонок

Дронго молча слушал исповедь несчастного человека.

– Мне дали эти сто тысяч и сказали, чтобы я ждал на своем самосвале, когда появится его синяя машина со львом на капоте, – продолжал Бурхон. – Я знал такие машины. Один удар – и моя семья будет счастлива всю оставшуюся жизнь. У девочек будет приданое, а Диляра останется живой. Я не думал о том человеке, который был в машине, я думал о деньгах и о своей семье. Когда появилась машина, я сразу ее узнал и резко выехал навстречу, поворачивая руль. Но в машине была еще и женщина. Она погибла вместе с мужчиной, и я вскоре увидел того, кто предлагал мне деньги. Он так страшно кричал и плакал, что я сразу понял – это наказание Аллаха за его грех. Иначе нельзя объяснить, почему в машине оказалась и его жена, мать его детей.

Видя его страдания, я поклялся ничего не говорить о наших встречах – и сдержал слово. Деньги я сжег – все, до последнего доллара. Это были проклятые деньги, и на них лежала кровь невинных людей. И мой страшный грех. Я не мог послать их своей семье, иначе кровь невинных пала бы на голову моих девочек. Только на суде я сказал, что считаю себя убийцей, и попросил меня казнить. Но судья не услышал меня и объявил приговор – восемь лет в колонии. Такой простой приговор за убийство двух людей и мою загубленную душу… Меня прислали сюда, и с тех пор, каждый день и каждую ночь, я молю Аллаха простить мой страшный грех. Но Аллах не простил. И не мог меня простить. Через полгода умерла Диляра. Так было угодно Аллаху, и это была его кара за мои грехи. Жена прислала мне письмо, и я написал ей, чтобы они молились за меня. Я сделал веревку и хотел повеситься, но меня успели спасти, потом наказали. Я понял, что и на это воля Аллаха, и с тех пор уже ничего не предпринимаю, только терпеливо жду своей смерти. Врачи говорят, что внутри меня растет какой-то гриб, который убьет меня уже через полгода. Я не выйду отсюда живым. Это мое проклятие и мое наказание, которое я с готовностью приму. На том свете увижусь с убитыми и попрошу у них прощения. Если, конечно, увижусь – ведь они попадут в рай, а мне уготован вечный ад. Но я готов и к этому испытанию. Иблис совратил меня, и я оказался слабым. Значит я должен понести наказание.

Бурхон замолчал. Молчал и Дронго, потрясенный его исповедью. Теперь многое становилось понятным. Пашков нанял убийцу, чтобы раздавить своего компаньона и не платить ему полагающиеся деньги. Но, по роковой случайности, в этой машине оказалась и жена самого Пашкова. Вот и не верь после этого в Бога, подумал Дронго, вот так иногда случается в жизни. Он посмотрел на заключенного, сидевшего перед ним. Несколько лет разницы, а такое ощущение, что он старше на целую жизнь, вздохнул Дронго. Говорить больше было не о чем, все уже сказано. Он поднялся, подошел к несчастному и положил ему руки на плечи.

– Если тебе будет легче, то послушай меня, Бурхон. Я прощаю тебе твои грехи. Как хаджи, совершивший паломничество в Мекку, как кербелаи, совершивший паломничество в Кербелу, как мешади, совершивший паломничество в Мешхед. Ты прощен. Грех остался на том человеке, который предложил тебе сто тысяч, зная о болезни твоей дочери. Он и есть истинный грешник.

Бурхон поднял голову. В глазах его стояли слезы.

– Спасибо, – сумел выдавить он, – я сразу понял, кто именно тебя послал. Спасибо. Теперь я умру спокойным.

Дронго вышел из камеры опустошенным. Господи, как же работают священники, принимая исповеди кающихся грешников! Брать такую тяжесть на свою душу… Как они физически все это выдерживают!?

Он прошел к Вейдеманису. Тот несколько озадаченно посмотрел на Дронго и с удивлением спросил:

– Что случилось? Ты вышел оттуда с таким лицом…

– Я отпустил ему его грехи, – признался Дронго.

– Какие грехи? О чем ты говоришь? Как ты мог отпустить ему грехи? Ты разве мулла или священник?

– Я – человек, который попытался его понять, – ответил Дронго. – Иногда бывает нужен именно такой посредник.

Когда они вышли из колонии и уселись в старый «уазик», он еще долго молчал. Затем попросил водителя остановить машину прямо в степи, вышел из салона и пошел вперед, глядя себе под ноги. Вейдеманис нахмурился – он еще никогда не видел своего друга в таком состоянии.

– Нужно его вернуть, – обратился он через некоторое время к водителю, когда Дронго отошел достаточно далеко.

– Не трогай его, – посоветовал водитель. – Разве не видишь? Человеку очень плохо, он не в себе. Так иногда бывает, когда берешь на себя чужую боль.