Роберт Ладлэм - Зов Халидона

Алекс оставался за спинкой кресла.

— Теперь вы знаете, почему я здесь. Ваша очередь.

— Очень хорошо, что вы рассказали мне об условиях вашего контракта. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы они были выполнены. Вы этого заслуживаете.

— Черт побери, что это значит?

— Это значит, что я вернулся сюда как политик. И моя цель — Ямайка. Вам придется считаться с этим и уважать мое доверие. В ином случае вас просто смешают с грязью и вы ничего не докажете. Но Кингстон все равно будет наш!

— О Господи, опять чертова революция.

— Совсем другая, мистер Маколиф. Если называть вещи своими именами, я — фашист. Фашизм — единственная надежна для моей страны.

Маколиф открыл глаза, высвободил из-под одеяла руку и посмотрел на часы. Было двадцать пять одиннадцатого. А он хотел встать в половине девятого, в крайнем случае, в девять.

Он должен был увидеться с одним человеком. С человеком, у которого рука изуродована артритом, в рыбном магазине «Таллон».

Элисон лежала к нему спиной, свернувшись клубочком. Волосы разметались по подушке... Она была потрясающа, подумал Алекс. Нет, тут же поправил он себя, мы были потрясающи вместе. Как это она сказала — «Я умирала от жажды... Я нашла источник...» Она действительно оказалась ненасытной.

Потрясающе!

Но в голову уже лезли другие мысли.

Имя, которое абсолютно ничего не значило для него позавчера, вдруг оказалось непонятной силой, с которой приходится считаться; имя, произнесенное двумя людьми независимо друг от друга, людьми, о существовании которых он не знал еще неделю назад...

Шателеро. Маркиз де Шателеро.

Находящийся сегодня в Саванна-ля-Мэр, на юго-западном побережье Ямайки.

Скоро с ним встретится Чарлз Уайтхолл, если уже не встретился. Черный фашист и французский дворянин-финансист... Похоже на дурной водевиль.

Однако Элисон Бут носила в сумочке баллончик с паралитическим газом именно на случай встречи с этим дворянином или с кем-то из тех, кто на него работает.

Есть ли здесь какая-то связь? Безусловно должна быть.

Он потянулся, стараясь не потревожить Элисон. Хотя ему как раз хотелось обратного — разбудить ее, обнять, приласкать, заняться любовью... Но позволить себе этого он не мог. Слишком много дел. Слишком многое надо обдумать...

Он размышлял над тем, какие могут быть указания. И как скоро они поступят. И каким окажется этот человек с артритом в рыбном магазине?

И, что не менее важно, куда же, черт побери, подевался Сэм Такер? Он должен быть в Кингстоне к завтрашнему утру. Сэм совсем не такой человек, чтобы так просто исчезнуть, ничего не сказав. Хотя раньше тоже случалось нечто подобное...

И когда наконец поступит разрешение лететь на север и приступать к нормальной работе?

Впрочем, он понимал, что не дождется ответов, лежа в постели рядом с Элисон и уставившись в потолок. И звонить по телефону из своей комнаты он тоже не собирался.

При мысли о «жучке» в чемодане Алекс невольно улыбнулся. Эти идиоты напрасно ждут каких-нибудь звуков из его комнаты. Не дождутся. И это приятно.

— Я слышу, как шуршат твои мысли, — вдруг произнесла Элисон в подушку. — Это замечательно.

— Меня это пугает.

Она перевернулась на другой бок, не открывая глаз, и с улыбкой потянулась к нему под одеялом. Алекс почувствовал, как ее рука легла ему на живот, потом спустилась ниже. С ответами придется, кажется, подождать. Он обнял ее; она открыла глаза и откинула в сторону покрывало, как последнюю помеху.

На такси он доехал до южных ворот парка Виктории. Зрелище двух встречных потоков пестро разряженной толпы позабавило Алекса. Как стайки фазанов, люди спешили куда-то, чтобы потом остановиться и замереть... Ему даже показалось, что здесь сохранился дух викторианской эпохи.

Он вошел в парк, стараясь изображать беззаботного туриста. Но все время, пока он приближался по усыпанной гравием аллее к центру парка, он чувствовал на себе вопросительные, а то и враждебные взгляды. Внезапно его осенило: он был единственным белым среди всей этой толпы. К такому повороту событий он не был готов. Чужак, которого терпят, но стараются не выпускать из поля зрения — мало ли что... Посторонний, которого занесло на чужой праздник. Он чуть не рассмеялся, увидев, как молодая ямайка подхватила своего малыша, чтобы перейти на другую сторону аллеи. Ребенок, улыбаясь, во все глаза разглядывал высокого белокожего незнакомца, но у матери было свое мнение на этот счет. Опыт не одного поколения...