Дэвид Игнатиус - Совокупность лжи

Водитель открыл заднюю дверь, трижды постучал по сиденью над головой у Ферриса, а потом поднял его. Сначала Феррис не мог даже пошевелиться, настолько занемели руки и ноги, и водителю пришлось вытаскивать его наружу. Он дал Феррису старую шляпу, чтобы немного скрыть его лицо, и потрепанную шерстяную тужурку, такую, которую вполне мог бы носить какой-нибудь приятель водителя такси. Феррис сел на переднее сиденье. Только потом он вспомнил, что оставил в тайнике коробочку с ядом, но не стал даже пытаться достать ее оттуда.

Они ехали по ночной Сирии. В Дамаске было шумно и многолюдно, даже сейчас, когда время приближалось к полуночи. Лагеря палестинских беженцев на южной окраине города жили своей жизнью, жизнью братства бедняков, чудесной в своей простоте. Все кофейни были открыты, мужчины курили наргиле, выпуская клубы дыма, в бакалейных лавках продавали свежую выпечку и сласти тем, кто был не прочь поесть сладкого на ночь. Сквозь окна шлакоблочных домов, стоящих вдоль узких переулков, виднелись мерцающие синие огоньки телевизоров, каждый из которых был подключен к спутниковой антенне. Они связывали людей с современным миром, миром, который они любили и ненавидели одновременно. Машина въехала в центр города. Там гуляло достаточно народу. Большинство женщин, идущих по тротуарам, были одеты в бесформенные халаты и головные платки, но некоторые нарядились, как уличные девки, в открытые на груди блузки, несмотря на зимнюю ночь. Двое из них даже посмотрели на Ферриса. Может, это и в самом деле проститутки, но Феррис понимал, что с точки зрения ислама нет никакой разницы, берут они деньги за свои услуги или нет. Они и так пошли путем Запада.

Когда они выехали из Дамаска, Феррис на пару минут задремал. И тут же проснулся, увидев перед собой образ Алисы, связанной и окровавленной, в каком-то подвале. Видение не покидало его. Они остановились, чтобы поесть и выпить кофе, к югу от Хомса. Водитель знал это место и уверял, что оно вполне чистое, но, когда Феррис пошел в туалет, он увидел там просто дыру в полу, из которой воняло дерьмом. На часах было три часа ночи. Следующий большой город на этом шоссе, на север от Хомса, — это Хама, конечный пункт их путешествия. Феррис сказал водителю, что хочет отдохнуть до половины седьмого. Можно остаться на стоянке у ресторана, полиция не станет их там беспокоить. Он не хотел приезжать в Хаму слишком рано, чтобы у всех на виду ждать встречи. На стоянке остановились еще две или три машины. Интересно, подумал Феррис, не сидят ли в одной из них люди Хани. Он снова заснул, но очень чутко. Его разбудили первые лучи солнца. Над пустынями на востоке появился его оранжевый край, и небо на горизонте из темно-розового начало становиться желто-белым. Феррис задумался над тем, доживет ли он до следующего рассвета.

Они доехали до центра Хамы примерно к половине восьмого, раньше, чем следовало. Феррис сказал водителю, что надо выехать обратно, в северный пригород, а потом вернуться обратно. По дороге он рассматривал дома, стоящие вдоль улиц. Некоторые до сих пор лежали в развалинах. Он понял, что, должно быть, это те самые дома, которые почти тридцать лет назад были расстреляны танковыми орудиями с прямой наводки. Тогда Хафиз Ассад послал танки прямо в мусульманские кварталы города, и дома были расстреляны вместе с их обитателями. Члены «Мусульманского братства» скрылись в пещерах и катакомбах старого города, рядом с рекой, но их выбили и оттуда. Пулями, газом и огнеметами. Вот тот мир, который породил Сулеймана. Вот источник той ненависти, которая теперь сфокусирована на Америке. А сегодня она была сфокусирована на Роджере Феррисе.

Водитель припарковал машину рядом с автобусной остановкой у реки Оронтес. Сидя в машине, Феррис осмотрелся, ища Алису. Уже почти восемь. Он сказал водителю, что пойдет прогуляться и если не вернется через два часа, то пусть водитель уезжает без него. Дал ему сто динаров. Слишком много, ну и что? Что ему делать с деньгами, когда он умрет?

Феррис вышел из машины и пошел в сторону старых водяных мельниц. Их колеса медленно вращались, зачерпывая воду и выливая ее в систему городских акведуков. Он осмотрелся вокруг, думая, где могут быть люди Хани. Если они вообще здесь. Лучше не выглядеть излишне любопытным. Он опустил взгляд и поднял воротник тужурки. Было прохладно. Раненая нога болела еще и оттого, что ему слишком долго пришлось лежать в тайнике, скрючившись, и он хромал даже больше обычного.