Василий Ардаматский - Опасный маршрут. Повесть

- Подождите… - перебил Потапова полковник. - Инженер Короленко, возьмите этот снимок. Посмотрите, что за мина у него? Может, вам уже знакомая?… Продолжайте, Потапов.

- Затем он вернулся на станцию. Час пробыл в буфете. Солидно позавтракал. Вот снимки… Позавтракав, он вернулся в город и пошел в кино на дневной сеанс. Сейчас он второй раз смотрит «Ушакова»… Наблюдение за ним продолжается.

- Прекрасно. Когда последний раз говорили с флотским начальством?

- Полчаса назад. Подводная лодка в погруженном состоянии продолжает курсировать в нейтральных водах. Изредка ложится на грунт.

- Прекрасно. Пусть отдыхает, ей тоже предстоят крупные неприятности… - Полковник Астангов обратился к инженеру Короленко. - Ну, как? Знакомая вам штука?

- Вроде нет, товарищ полковник. - Круглое, как луна, доброе лицо инженера залилось краской, как у школьника, пойманного на незнании урока. - В руках бы ее подержать…

- Придет время - подержите… - рассеянно сказал полковник и замолчал, что-то обдумывая.

- У меня есть предложение, - сказал Потапов. - Аксенчук приходит в кафе в час тридцать. Он приходит, когда в кармане Окаемова лежит мина с уже поставленным сроком взрыва. Скажем, этот срок - два сорок, то есть время приема Аксенчука Вольским…

- Ну-ну… - подгонял Потапова полковник.

- Так вот… Аксенчук приходит в кафе и сообщает Окаемову неприятную новость - Вольский перенес время приема: он должен быть у него без четверти два.

- Так-так… дальше…

- Перезарядить мину Окаемов уже не может, и мы выигрываем верных тридцать минут для обработки мины. Даже в случае, если инженер Короленко, находясь в институте и получив от Аксенчука мину, увидит, что загадка ему не по силам, у него будет время отвезти мину в безопасное для взрыва место.

- Что ж, Потапов, это выход! Сейчас же звоните Аксенчуку!

Окаемов действительно был совершенно спокоен. Он прекрасно знал это уже не раз пережитое им состояние непоколебимой уверенности в успехе, которое наступало в решающие часы операции. Все, что должно произойти, жило в нем точнейшим расчетом действий, которые совершались уже как бы помимо его воли и когда его мозг и нервы были свободны.

Он сидел в летнем кафе, с любопытством разглядывая окружающий его мир. Вот он посмотрел, как на полу кафе шевелятся солнечные блики, пробившиеся через листву деревьев. Потом с улыбкой наблюдал, как две школьницы, поставив потрепанные портфельчики к ножкам стола, сосредоточенно поглощали мороженое: съели по порции, переглянулись и заказали по второй. По песчаной дорожке возле веранды кафе важно разгуливали голуби. Он покрошил им печенья и смотрел, как они будто испуганно клевали каждую крошку. В углу кафе с очень серьезными лицами о чем-то сплетничали официантки. Белые наколочки на волосах делали их похожими на ромашки. На скамеечке перед кафе, уронив газету, дремал старичок, его соломенная шляпа сбилась набок, и оттого он выглядел лихим гулякой. А дальше, с рогаткой в руках, притаился мальчуган - он выслеживал на дереве воробьев…

Окаемов, наблюдая все это, вдруг подумал: что тут будет твориться, когда взрыв вскинет в воздух видневшуюся вдали каменную громаду института. Что станет с этими девчонками? Как шарахнутся голуби? Как скатится со скамейки спящий старичок… Окаемов тихо засмеялся и в это время увидел спешащего к кафе Аксенчука. «Ну, милейший Аксенчук, запоминайте эти минуты, они в вашей жизни последние!»

Аксенчук, не здороваясь, подсел к Окаемову.

- Беда, - сказал он тихо, - Вольский перенес прием.

Окаемов побледнел, лицо его перекосилось от бешенства:

- Что-что?

- Перенес, и всё. Сам позвонил. Нужно идти сейчас. Он ждет меня без четверти два.

Окаемов быстро пересчитал время и успокоился.

- Ну что ж, без четверти два так без четверти два… - Он замолчал, обдумывая, как бы, не вызвав подозрения у Аксенчука, сказать ему, чтобы он любыми способами задержался в институте подольше - словом, до взрыва. - Слушайте, дорогой друг. Говорите с Вольским неторопливо, иначе он может почувствовать недоброе. Сперва расскажите ему, какие мытарства вы пережили, пока нашли работу. Наворотите ему короб переживаний. Затем… затем попросите у него совета - как вам, молодому ученому, найти правильный путь жизни в науке. Эти ученые светила страсть как любят поучать молодежь. Затем - старая просьба о поддержке. В общем, у меня все так рассчитано, что вы должны расстаться с Вольским не раньше, как в два часа сорок пять минут. Ясно?