Василий Ардаматский: Опасный маршрут. Повесть

- Да я сам…

- Не спорьте, не спорьте! - Окаемов умышленно не дал Аксенчуку говорить, считая, что время для его исповеди еще не настало. - Мы поедем теперь за город. А к вечеру вернемся. Ведь сегодня суббота, и я приглашаю вас в «Гранд-отель». Согласны?

- Я-то с удовольствием, но…

- Простите, Николай Евгеньевич, за прямоту. Затруднение с деньгами? Забудьте. Тысячи две у меня в кармане и шестнадцать - на книжке. Были приготовлены на «Победу», но теперь семейные поездки на «Победе» отменяются! В общем, никаких разговоров! Поехали!

Целый день они в нанятом Окаемовым такси разъезжали по дачным местам. Обедали на озере в ресторане «Поплавок». По предложению Окаемова за обедом не пили.

- Побережем силы для вечера, - сказал он.

После обеда они часок поспали в сосновом лесу, а затем смотрели соревнование яхт. В город вернулись к девяти часам вечера, на квартире Аксенчука побрились и отправились в ресторан.

Все столики были заняты, но Окаемов переговорил с метрдотелем, и столик мгновенно нашелся…

Осмотревшись, Аксенчук обнаружил, что за соседним столиком пируют бросившие его друзья. Он сделал вид, будто не узнает их.

В этот вечер Окаемов узнал от Аксенчука все, узнал даже о легкомысленной девушке, сменившей Аксенчука на сына художника и сидящей сейчас в компании за соседним столом. Выслушав его исповедь, Окаемов положил свою холодную руку на руку Аксенчука и сказал:

- Вчера вы утешили меня. Теперь я буду утешать вас. Есть сильное слово - месть. И мы начнем с этих расфуфыренных индюков. - Он кивнул на соседний столик.

Заиграл оркестр. Окаемов встал, подмигнул Аксенчуку и, подойдя к соседнему столику, пригласил танцевать ту самую девушку. В течение всего танца они о чем-то оживленно разговаривали. Следующий танец Окаемов снова танцевал с ней. А затем девушка пересела за их стол и попросила извинения у Аксенчука…

Утром Аксенчук проснулся дома, снова не помня, как он оказался в своей постели. Повернув тяжелую, точно налитую свинцом голову, он увидел Окаемова, который сидел за столом и что-то писал.

- С добрым утром, коллега, - сухо, почти сердито произнес Окаемов.

И Аксенчук почувствовал себя виноватым.

- Не умею я пить, как вы, - сказал он.

- Наука не хитрая, а главное - не обязательная. - Окаемов встал из-за стола и потянулся: - Вставайте, нам нужно поговорить…

Аксенчук одевался, посматривая на своего друга: сегодня он был совсем не таким, как в первую встречу и как вчера. Его сегодняшняя сухая деловитость чем-то тревожила. Аксенчук быстро оделся, и они сели за стол.

- Я все время думал о вас, Николай Евгеньевич… - начал Окаемов. - Я дружбу представляю себе как нечто действенное и помогающее жить людям, которые дружат. Застольная дружба - дым, не больше. Так вот… Вы, надеюсь, понимаете, что означает для вас увольнение из такого института, как ваш, да еще со скверной характеристикой… (Аксенчук опустил голову.) Я хочу устроить вас на работу в наш институт. Конечно, наш институт не столь значительный, как ваш, но, мне кажется, сейчас вам не стоит быть разборчивым. Директор нашего института - мой приятель. Дайте мне ваши документы, и я сейчас же поеду к нему.

- Но сегодня воскресенье, - напомнил Аксенчук.

- Именно. С таким делом к директору надо являться на дачу, а не в кабинет, где с ним и пяти минут спокойно не дадут поговорить.

- И вы думаете, может что-нибудь получиться?

- Не знаю, но я обычно за безнадежные дела не берусь.

Передавая Окаемову документы, Аксенчук сказал:

- Вы можете сказать директору, что Вольский обещал мне, если ему позвонят, он меня поддержит.

- О, это очень важно… - задумчиво произнес Окаемов. - Словом, план наших действий таков: сейчас я еду к директору, а в десять часов вечера вы ждите меня там, где мы познакомились, в «Якоре».

Коля Борков все же решил случай с шофером Гудковым отразить в стенгазете. В понедельник он зашел к заведующему отделом кадров театра, надеясь поговорить с ним о новом шофере.

Заведующий отделом кадров куда-то спешил.

- Откуда он взялся? - торопливо переспросил он, складывая в папку бумаги. - Пришел по объявлению, и все. А что?

- Странный тип, честное слово.

- Чем?

- Рассуждает так, точно с Луны свалился.

Заведующий отделом кадров рассмеялся:

- Ну, ты у нас известный марксист. - Он обнял Колю за плечи и повел из кабинета: - Ты же хочешь, чтобы каждый наш рабочий делал доклады о международном положении.

- Да, хочу! - запальчиво сказал Коля.