Хаим Соколин - Серая зона

Шмуэль передал текст Максу.

— Удивительная история, Макс. И тоже начинается в Вене, как и ваша. Что вы думаете обо всём этом?

Макс прочитал сообщение с нескрываемым интересом. Последние слова произнёс вслух: «Погибли в лагере смерти Маутхаузен».

— Моя семья тоже погибла в Маутхаузене, — сказал он. — Знаете, Шмуэль, а ведь этот Салман Асад и я в некотором роде даже родственники. Его тётя Клара была женой моего дяди Теодора Ландау. Согласно генеалогическому древу, о котором я вам рассказывал, она дочь адвоката Соломона Вайса из Галиции. А Мухаммед Асад его сын. Впрочем, Салман Асад вряд ли знает об этом… Да, какой невероятный культурный, религиозный и идеологический кульбит всего за три поколения — от ортодоксального галицийского раввина до представителя Пакистана в ООН. Признаться, когда вчера я слушал нашего визитёра, то слабо верил в его рассказ. Оказывается, всё правда, всё так и было. Нужно ли придумывать закрученные литературные сюжеты и киносценарии, если самые невероятные истории можно брать из жизни…

— Да, поразительная история. Такие кульбиты обычно заканчиваются выморочными идеями. Только воспалённому воображению прозелита мог померещиться в исламе дух либеральной демократии. Еврейский лжепророк, заблудившийся в мусульманском религиозном болоте. А сколько их заблудилось до и после него в политических дебрях Европы и России… Интересно, что за три года до рождения этого Леопольда-Мухаммеда другой венский журналист, Теодор Герцль, основал политический сионизм и проложил путь к созданию еврейского государства. А его земляк Вайс стоял у колыбели возникшего одновременно с Израилем мусульманского государства — одного из самых сильных и фанатичных. Такие кульбиты свойственны определённой разновидности евреев, обуреваемых патологической страстью лезть в чужие дела. Они несут в себе особый ген-мутант, заставляющий их делать это. А расплачивается весь народ… Сегодня Пакистан — центр исламского фундаментализма и единственная мусульманская страна, обладающая атомной бомбой. Непримиримый враг Израиля. Внук галицийского раввина был его повивальной бабкой. Теперь правнук раввина хочет купить для Саудовской Аравии, другого центра фундаментализма, прямой метод. В нефтяном мире это почти то же, что атомная бомба в мире глобальной политики. Мессианские метания отца и сына на тупиковых мусульманских дорогах сделали ещё один твист и столкнулись с «Дабл Эй». Вместо наивного соединения ислама с чуждой и эфемерной либеральной демократией Салман Асад решил оснастить его реальным инструментом для экономической и политической экспансии. Итак, что вы думаете, Макс, об этом предложении?

— Я думаю, у них нет таких денег, за которые можно купить «Дабл Эй». Даже если они превратят в доллар каждую песчинку Аравийской пустыни…

— Ну, это уж чересчур, — рассмеялся Шмуэль. — Впрочем, иногда «чересчур» — это то, что нужно. Мне нравится ваша мысль.

Макс отвёз Шмуэля в аэропорт Калгари и возвращался поздно вечером в Банф. Дорога уже вошла в горы, когда вдруг фары его машины высветили старенький «форд» на обочине. Из-под капота валил пар. Рядом стояла молодая женщина в спортивном костюме с дорожной сумкой на плече. Он остановил машину и спросил — не нужна ли помощь?

— Вряд ли вы сможете помочь. Кажется, потерялась крышка радиатора и вода выкипела.

— Куда вы едете? — спросил Макс.

— В Канмор. Это двадцать километров отсюда.

— Садитесь, я подвезу. Я еду в Банф. Канмор как раз на полпути.

— Спасибо. Я только возьму вещи.

Она открыла багажник и вынула чемодан. По тому, как она наклонилась, было видно, что он очень тяжёлый.

— Поставьте на землю. Я помогу, — Макс поднял чемодан. — Что в нём?

— Книги.

Он перенёс чемодан в свой багажник.

— Это всё? Больше ничего не хотите взять?

— Больше ничего.

…Они ехали уже минут пять, но женщина не произнесла ни слова. Макс мельком взглянул на неё — миловидное лицо, большие чёрные глаза, короткая стрижка. Где-то он уже видел её. Но где?

— Вы всегда так молчаливы? — спросил он.

— Извините, я немного устала. И потом, эта неприятность с машиной…

— Да, да. Я понимаю, — он подумал, что вопрос мог показаться грубоватым, и решил разрядить обстановку. — Меня зовут Макс Адлер.

— Очень приятно, мистер Адлер. Мария Фаркаш, — представилась она.

— Фаркаш? Вы из Венгрии?

— Да. Но в Канаде уже два года.

— А что вы делаете в Канморе?