Виктор Давыдов - Кто бросит камень? Влюбиться в резидента

Прохоров сразу почуял неладное, увидев приближающихся к столику капитана и лейтенанта из Зоиной компании. Выяснилось, что товарищи военные имеют к нему разговор, который надобно разговаривать с глазу на глаз. Пожав плечами, Николай Николаевич вышел с командирами в вестибюль, краем глаза заметив, как энергично старик из гардероба «кидал маяки» лейтенанту. Исходя из обстановки, Прохоров не стал задерживаться в вестибюле, а сразу прошел на улицу. На вопрос агрессивного лейтенанта об исчезновении Зои Прохоров, понимающе кивнув, поманил офицеров за угол, где опять же ребята из группы обеспечения внушительно объяснили самодеятельным сыщикам, что их очень ждут в расположении своей части. Смекнув, что дело может приобрести необратимые последствия, старший по званию дал команду, и военные спешно покинули зону разгорающегося конфликта.

За треволнениями Прохоров в какой-то момент упустил контроль за главными участниками операции. Когда он вошел в зал, компания Львова, в которой находился и Глебов, обсуждала решение Бориса покинуть ресторан в связи с каким-то срочным делом. Анюта в обсуждении не участвовала, будучи в очередной раз ангажированной Седым на фокстрот. Дружески помахав Анюте, Львов попрощался с Михаилом и остальными приглашенными, поцеловал Ольгу в щеку и покинул ресторан в тот самый момент, когда оркестр закончил выступление. Анюта представила кавалера Михаилу и Ольге. Его звали Эдуардом Петровичем, и он предложил молодежи продолжить вечер в другом месте. Однако друзья идею не поддержали.

— Ну, тогда я приглашаю вас провести завтрашний вечер вместе. Не скрою, Анюта, вы глубоко тронули сердце старого холостяка. Леонид, прошу вас, не ревнуйте, я вам не соперник. Рад был знакомству с вами. Итак, жду вас завтра всех у Никитских ворот в шесть вечера. Отказы не принимаются, — Седой произнес это решительным тоном, но почему-то все почувствовали, как он боится услышать отказ. Это чувство, в первую очередь, произвело впечатление на девушек. Переглянувшись друг с другом, они скромно высказались в поддержку завтрашней встречи. К ним присоединился и Глебов. На том и порешили…

В такси Львов и Константин Степанович ехали молча. Внезапно, глянув в окно, Львов с удивлением спросил:

— Мы разве не к вам едем?

— Мы едем к одному моему другу. Он на гастролях, оставил мне ключ. У меня, к несчастью, гостит дальняя родственница из провинции, — извиняющимся тоном произнес артист.

Ехать с пустыми руками было не в правилах Львова. Он предложил остановиться у ближайшего ресторана, но спутник пояснил, что на квартире все уже припасено.

Это была приличная двухкомнатная квартира с балконом, отдельным санузлом и телефоном, о которой 99 процентов семей в стране могло только мечтать. «Очевидно, хозяин неплохо зарабатывает», — подумалось Львову. Он давно грезил о таком собственном жилье, но пока доход от не очень законных коммерческих операций не давал ему возможности накопить нужную сумму. На одну зарплату работник потребкооперации Львов давно не жил. Он верил в то, что придет день и у него, наконец, появятся необходимые для проведения операции с жильем деньги. Сложнее было придумать объяснение, каким образом у скромного кооператора могло объявиться такое жилье, ведь тогда соответствующие органы немедленно заинтересуются его особой. Но Борис Семенович верил в свою удачу.

Артист суетился вокруг стола, на котором красовались разнокалиберные бутылки, шампанское в ведерке со льдом, икра, балык и другие закуски, от которых даже у только что отошедшего от ресторанного стола Львова потекли слюнки. Гастрономическое изобилие венчал огромный букет искусно подобранных цветов.

— Ну, Константин Степанович, да вы просто гений гастрономии. Верно сказано, талантливый человек талантлив во всем, — польстил он старшему другу. — А не открыть ли вам ресторан или что-нибудь подобное… где-нибудь в сердце столицы?

— Что вы, Боренька… — артист неожиданно сделал совсем не театральную паузу, потом глубоко вздохнул и пожал плечами: — Может быть. Только не в этой жизни.

— А вдруг доживем? А, Константин Степанович? — с веселой бесшабашностью Львов глянул на артиста. Тот, разливая шампанское, даже вздрогнул и пролил немного на накрахмаленную скатерть.

— Боренька, я вас умоляю! — он игриво погрозил другу пальцем, как бы предупреждая воздерживаться от крамольных словосочетаний. — Будьте любезны, принесите полотенце из кухни, я тут маленько напачкал.