Лен Дейтон - Мозг стоимостью в миллиард долларов

— М-да, — пробормотал я, не отрывая взгляда от улицы.

— На той стороне куда больше машин, — решил Харви.

Мы стояли на углу, и мимо нас стремился поток транспорта.

— Вон! — крикнул я. — Вон такси идет.

Харви сорвался с тротуара. Раздался визг тормозов, кто-то ахнул, но тем не менее автобус с силой протаранил, Харви, и он исчез под колесами. Автобус дважды подкинуло, но наконец тормозные колодки сработали, и он пошел юзом в луже красной маслянистой жидкости. Машину развернуло поперек движения, и из-под заднего бампера показался куль лохмотьев. По льду расползались струйки крови. Из груды окровавленного тряпья под странным углом торчали две ноги. Оцепенев, из автобуса еле вывалилась женщина, сидевшая за рулем. Ей было чуть больше тридцати, и ее простое лицо с крупными чертами казалось совершенно круглым из-за обмотанного вокруг головы платка, завязанного под подбородком. Она вытерла ладони о бока и застыла на месте, пока тот мужчина, что ахнул, невысокий и жилистый, предварительно сняв шапку, опустился на колени рядом с телом и осторожно подтянул его к себе.

— Мертв, — сообщил он.

Женщина-шофер, заломив руки, разрыдалась, снова и снова повторяя какую-то русскую молитву. На мотоцикле с коляской подъехали два милиционера. Отвороты ушанок были у них завязаны на затылке, и они тут же стали опрашивать свидетелей. Один из пассажиров автобуса показал в мою сторону, но когда милиционеры стали озираться, разыскивая меня, я подался назад, попытавшись скрыться в толпе. Но человек, стоявший за моей спиной, не отошел. Когда один из автоинспекторов направился ко мне, он продолжал преграждать путь. Милиционер обратился ко мне по-русски, но тот человек показал ему какое-то удостоверение, после чего коп отдал честь и повернулся кругом.

— Сюда, — сказал человек. — Я отвезу вас в аэропорт.

Женщина-водитель, захлебываясь рыданиями, продолжала молиться. Тело Харви уже вытащили из-под автобуса, и она увидела его лицо. Мне не хотелось никуда отправляться с этим человеком, я испытывал желание как-то успокоить эту женщину, объяснить ей, что она ни в чем не виновата, втолковать, что она всего лишь жертва обстоятельств и избежать их она была не в состоянии. Но тут мне пришло в голову, что, может быть, и она несет свою долю вины, что жертвой обстоятельств был Харви. Ни она, ни миллионы других и пальцем не шевельнули, дабы хоть как-то оздоровить этот сумасшедший мир, пребывая в котором, я мог гордиться своим местом в нем и презирать Харви за его кодекс чести и стремление истово следовать ему.

— В аэропорт? — повторил мужчина.

Один из милиционеров стал засыпать песком лужу крови и масла.

— Да, будьте любезны, полковник Сток, — сказал я.

Подтаявшая водосточная труба рядом с нами с грохотом вывалила на тротуар кучу влажного льда.

Выбравшись из толпы зевак, Сток щелкнул пальцами. «ЗИС», стоявший на другой стороне улицы, резко развернулся и подъехал к нам. Выскочивший водитель открыл дверцу. Сток подтолкнул меня к машине. Радио в салоне передавало предупреждение о состоянии льда на Неве, предостерегая жителей от прогулок по ней. Сток приказал водителю выключить приемник.

— Да, лед! Вот уж в чем я разбираюсь. — Сток вытянул из кармана небольшую фляжку и протянул ее мне. — Выпейте, поможет согреться.

Я сделал глоток и зашелся в кашле. Напиток оказался таким крепким и горьким, что у меня перехватило горло.

— "Рижский бальзам", — отрекомендовал он. — Сейчас согреетесь.

— Согреюсь? Да вы что, хотите спалить меня? — Но когда машина вырулила на дорогу к аэропорту, я все же сделал еще один глоток.

Обернувшись, я бросил последний взгляд на автобус. Сколько бы ни сыпали песка, кровь и масло все равно просачивались сквозь него.

На некоторых машинах марки «ЗИС» была установлена специальная сирена, звук которой предупреждал дежурных милиционеров, что приближается «очень важное лицо». Она имелась и машине Стока, и мы без остановок пролетали все перекрестки.

— Сегодня у меня памятная дата, — сообщил Сток. — В этот день в финскую я получил ранение. — Он потер плечо. — Меня ранил снайпер. Выпей он чуть поменьше, то, скорее всего, уложил бы меня. — Сток засмеялся. — Они нечасто промахивались, эти снайперы, — мы называли их кукушками. Они просачивались на километры за линию фронта, и, случалось, им на мушку попадались даже генералы. Бывало, что, переходя нашу передовую, они подкармливались из наших полевых кухонь и скрывались в своих бункерах. Тот день мне запомнился, он был почти таким, как сегодня. Все обледенело, шел легкий снежок. Я служил в танковом полку. Мы увидели несколько регулировщиков в форме, с нарукавными повязками, которые, размахивая флажками, приказывали нам съехать с дороги. Это никого не удивило, мы часто прокладывали маршрут напрямую. Но регулировщиками оказались финны в красноармейской форме. Вдруг мы очутились под плотным огнем. Я откинул крышку люка — считал, что должен все видеть собственными глазами. За что и поплатился. — Он еще раз потер плечо и засмеялся. — Так ознаменовался мой первый день на передовой.