Жерар Вилье - Циклон в ООН

– Я не должен был стрелять, – сказал он.

Малко двинулся вдоль стены, оставаясь вне зоны обстрела японца. Затем позвал:

– Полковник Танака, выходите.

Он повторил свой призыв. Без результата. Однако японец наверняка слышал его.

– Мы будем штурмовать, – продолжал Малко. – По крайней мере, отпустите человека, который находится с вами.

Ответа так и не последовало. Малко вернулся к Милтону и агентам ФБР. Телохранитель объявил:

– Они будут здесь через десять минут со слезоточивым газом.

Малко покачал головой. Война на Тихом океане научила, что японцы редко попадаются живыми.

Стоя у перегородки, защищавшей от выстрелов, полковник Танака с досадой смотрел на агонизирующего Джо. Распластавшись по полу как большая медуза, он тяжело дышал, а в углах губ показалась розоватая пена. Пуля Милтона пробила ему правое легкое. Его рука царапала пластик. Он не мог больше говорить. Сине-зеленые глаза уже ничего не видели.

Танака был зажат в этой комнате. Он знал, что его собирались выкурить или отравить газами. На выбор. Оставалось несколько решений: выход по-самурайски, пуля в голову или прыжок с седьмого этажа.

Ни одно из трех решений не было по-настоящему удовлетворительным. Полковник не испытывал никакой ненависти к людям, которые находились снаружи. Перспектива убить нескольких из них не приводила его в восторг.

Вдруг послышалось пришептывание. Он вздрогнул и отскочил в сторону, проклиная себя за свою нервозность. Это всего лишь навсего запускали систему кондиционирования воздуха.

На долю секунды его захлестнула дикая радость: вследствие неверного маневра снова запустили машины, забыв про него. Он положил пистолет на пол и лихорадочно начал отвинчивать крышку со своей коробки.

В тот же момент в его ноздри ударил запах горького миндаля. И до него дошло, что воздух не всасывался, а нагнетался в комнату. Аппарат работал в обратном направлении, удаляя смертоносные газы.

Полковник Танака сделал шаг к окну, затем остановился. Ему было достаточно приподнять створку и впустить свежий воздух. Он остановил свой жест: ему в голову только что пришла идея получше. Ему не суждено было увидеть, как зацветают вишни в Токио. Но такова жизнь. Присев на колени, он склонился к кондиционеру. Запах горького миндаля стал сильнее.

Он глубоко вздохнул, прикрыв глаза, задерживая отравленный воздух в своих легких так, будто речь шла о каком-то редком сорте табака. Сначала ничего не происходило. Затем его грудь разорвал ужасный ожог. У него возникло желание разодрать на себе кожу. Он хотел закричать от боли, но не смог издать ни звука. Танака вдруг опрокинулся назад, съежился, выкатив глаза.

В таком положении и нашел его Малко. С лицом, еще сведенным судорогой от боли, после того, как группа химзащиты высадила дверь и распахнула окна, чтобы удалить смертоносные пары. Никто никогда не узнает, почему полковник Минору Танака пустился в подобную авантюру. Те, кто толкнул его на это, уже вычеркнули его из своей памяти. Но его жена и дочери узнают, что он умер достойной смертью.

Малко склонился над японским полковником и закрыл ему глаза.

В зале Генеральной Ассамблеи стояла удушливая жара, когда мадемуазель Брукс, представительница Либерии, официально объявила о результатах голосования по резолюции № 569, касающейся восстановления законных прав Китайской Народной Республики в Организации Объединенных Наций.

Резолюция была отклонена 56 голосами против 48, не набрав требуемого большинства в две трети. Шесть стран проголосовали «необъяснимым» образом, а воздержавшихся было 21, на 8 больше, чем в прошлом году. Полковник Танака чуть не одержал верх.

Делегаты поспешили к выходу, вытирая пот со лбов. Делегат из Австралии обронил своему соседу из Аргентины:

– Мне никогда не было так жарко за всю мою жизнь. Они там с ума посходили, отключив кондиционеры. Определенно, в Америке больше ничего не ладится.

Джини похудела, отчего стали выделяться ее большой рот и огромные карие глаза. Она негромко вскрикнула, увидев Малко в длинном черном «кадиллаке», любезно предоставленном ЦРУ.

После четырех дней, проведенных в больнице, ей стало лучше. Малко взял ее сумку и бросил в машину. Она села рядом с ним.

Когда она погружалась в мягкое сиденье, ее платье задралось на бедра. Она хотела было оправить его, но бросилась к Малко, и он почувствовал на своей шее ее теплый рот.