Жерар Вилье: Убить Ющенко!

У нее оставалась только одна козырная карта. В момент, когда Роман Марчук схватил ее за талию, чтобы убрать с дороги, она обвилась руками вокруг его шеи, прижалась к нему всем телом и одарила полным сладострастия взглядом, таким, какой она использовала в «Доме кофе», когда флиртовала.

Зов «ночной бабочки».

— Роман, — начала она очень мягким голосом, — надо подождать еще немножко. Это в твоих интересах. А я помогу скрасить твое ожидание.

Продолжая говорить, она встала на цыпочки и, приблизившись лицом почти к самому его лицу, начала легонько тереться об него своим животом. Когда Роман Марчук почувствовал, как эта нежная плоть обволакивает его, он что-то коротко буркнул и прекратил отталкивать молодую женщину. Он машинально опустил руку на ее ягодицы, обтянутые черной кожей юбки.

— Что за глупости! — пробормотал он ради формы. — Они бросили меня, и теперь я буду выбираться из этого дерьма.

Он хорошо понимал, что не может оставаться в Киеве, не подвергая себя серьезной опасности, и что ему на самом деле следовало исчезнуть отсюда. Вот уже три дня, как он оставил свою работу официанта в «Мистере Снеке» [1] на Владимирской, ничего никому не объяснив.

— Они вот-вот приедут! — повторила Евгения Богданова убедительным тоном.

Она разжала руки и немедля взялась за работу, надавливая правой рукой внизу живота Романа Марчука, чтобы зажать между пальцами выпуклость, увеличивающуюся под его джинсами, а другой задирая свитер официанта и расстегивая пуговицу на его рубашке, намереваясь так добраться до его груди. Она схватила один сосок и начала мять двумя пальцами. Одновременно прильнула губами к губам Романа и бросила свой язык в атаку. Ей редко приходилось прилагать столько усилий, чтобы возбудить мужчину.

Результат был ощутимым... Через несколько секунд она почувствовала через ткань, как теплая твердая масса выросла в ее ладони, в то время как Роман принялся неуклюже мять ее груди. Наконец-то он больше не думал о том, чтобы уйти.

Воспользовавшись своим преимуществом, Евгения опустила «молнию» на джинсах и просунула руку вовнутрь. Она отодвинула шерстяные кальсоны и всей рукой схватилась за затвердевший член, нежно отвела его кожицу вниз и обнажила головку. Роман Марчук издал что-то похожее на рычание. Это Евгения прошлась ногтями по нежной кожице. Грубым движением он задрал ее юбку и засунул свои толстые пальцы между бедрами молодой женщины, дойдя до трусов, затем оттянул их резинку и проник во влагалище. Со своей стороны, Евгения достала из джинсов массивный розовый стержень и принялась тереть его с прилежностью хорошей хозяйки. Она оторвала свои губы от губ Романа и спросила с покорным и одновременно провоцирующим взглядом:

— Хочешь, чтобы я сделала тебе минет?

Роман Марчук уже не помышлял о том, чтобы уйти, по крайней мере сейчас. Эта шлюшка сводила его с ума. Он огляделся вокруг, заметил стол, стоящий у противоположной стены, и пробормотал сквозь зубы:

— Нет, я хочу поиметь тебя. А потом я сваливаю.

Он схватил Евгению за талию, оторвал ее от пола и понес к столу. Она сумела удержать толстый член, ухватившись за него, как за буек. Едва поместив молодушку на стол, Роман Марчук тут же сдернул с нее трусы и потянул их сначала по бедрам, а затем по сапогам. У него не было особого желания быть грубым, просто ему очень хотелось уходить эту соблазнительную штучку.

Маленькие белые трусики остались висеть на одном сапоге. Роман расстегнул свой пояс, затем джинсы, и те упали вниз. Направив член в низ живота Евгении, он поднял ей ноги, поискал немного, и с такой силой вошел в нее, что она скользнула по столу, опрокидывая находившиеся на нем предметы. Она не была по-настоящему возбуждена, и из-за размеров проникающего в нее живого цилиндра ей казалось, что ее разрывают... Роман Марчук какое-то время отдувался, затем, надежно укрепившись внутри партнерши, захватил ее за бедра и потянул к себе, проникая еще глубже. Евгения издала возглас.

— Тише! Ты же сама захотела, чтобы я поимел тебя! — проворчал Роман Марчук.

Вцепившись в ее широко расставленные бедра, он со спокойной силой дровосека принялся «трамбовать» ее сильными движениями своего таза, понемногу толкая ее к стене. Стол трещал. Роман Марчук пыхтел, как бык, беря каждый раз разгон, для этого почти полностью выходя наружу, чтобы изо всей силы проникнуть внутрь Евгении. Последней казалось, что ее сверлят бурильным аппаратом... Каждый раз, когда толстый член погружался в нее, с ее губ слетал хрип, как будто он доходил до ее легких. Постепенно член увлажнился, и она больше не испытывала боли. Ни о чем не думая, она подвергалась этому штурму без настоящего удовольствия, но и без неудовольствия. Сдавленный крик сорвался с губ Романа Марчука, когда тот последним движением таза пригвоздил ее к столу, с ногами, согнутыми, как у лягушки. Она почувствовала, как он разряжается в нее. Получив удовольствие, он сразу же отпустил ее ноги. Отступив назад, он вытянул из нее еще твердый член и, даже не вытерев, вернул его в свои серые кальсоны.