Андрей Гуляшки - Похищение Данаи

В соседней комнате Луиза села за пианино готовиться к уроку по музыке. Когда прозвучали первые такты “Маленькой ночной серенады” Моцарта, Аввакум чуть не схватился за сердце. Кто это сказал, что у железного человека не может быть сердца? Должно быть, какой-нибудь невежда. Луиза играла Моцарта, и Аввакум внезапно оказался в Софии, в доме на улице Обориште, где Евгения Маркова, “учительница музыки” Веры Малеевой, отравила отца своей ученицы, знаменитого инженера Владимира Малеева, чтобы добраться до неких документов военно-стратегического значения. Отравительница Евгения Маркова, дочь закоренело буржуазных родителей, любила “Маленькую ночную серенаду” Моцарта и часто играла её у Малеевых.

Дело было в том, что Виттория Ченчи удивительно напоминала Евгению Маркову — зрелой и сладостной красотой, тёмными глазами и глубоким альтом. А Евгения Маркова оставила особый след в душе Аввакума. Я напомню читателю только два эпизода короткой, но волнующей истории их “знакомства”. В первом случае, чувствуя, что Аввакум обо всём догадывается, Евгения подобно некой Клеопатре забралась в его постель, и Аввакум не прогнал её, потому что она ему ужасно нравилась, но, конечно, не позволил ей завладеть пистолетом. До убийства дело не дошло, но между ними, между палачом и жертвой, возникла странная, я бы сказал, печальная близость, которая ничуть не повлияла на неумолимый ход следствия. Во втором эпизоде Аввакум, уже собравший все доказательства, чтобы предать её в руки правосудия и обелить человека, на которого был возведён поклёп, великодушно позволил ей отравиться. В её последние минуты он сидел рядом с ней, говорил о том, какой красивый снег стелется вокруг, и преданно держал её за руку. Эта сцена разыгралась на скамейке у остановки автобуса возле студгородка.

Но Виттория Ченчи не была мстительницей буржуазного класса, как Евгения Маркова; напротив, она сама была жертвой буржуазных мстителей, потому что её муж пал от руки правых террористов. У Виттории были прогрессивные убеждения, она работала в редакции антифашистского журнала, и поэтому дружба с ней редко напоминала Аввакуму ту последнюю и мучительную сцену на скамейке у автобусной остановки. Как бы ни было много общего между той давнишней историей и этой дружбой, он не мог бы признаться ни в чём даже самому себе, потому что Виттория всё-таки была вдовой Энрико Ченчи, которого ультраправые негодяи убили три года назад.

Казалось бы, во всём этом нет ничего, что уличало бы Аввакума в ошибке. Воспоминания запрету не подлежат, и за воспоминания судить нельзя. Но чувства — другое дело, чувства ведут к действиям, а где есть действие, там есть ошибка. Errare humanum est!

Итак, не буду далее задерживать повествование о корреджовой “Данае” и в двух словах укажу, в чём состояло прегрешение Аввакума. Увидев Чезаре Савели, брата Виттории Ченчи, он узнал в нём агента южного фланга натовской разведки. С этим типом лет десять назад у него произошла короткая схватка на Чёрном море. Аввакум навёл справки, и оказалось, что Савели уже не служит в разведке; Чезаре Савели ничем не показал, что узнал Аввакума, — в конце концов, в свою первую встречу они находились лицом к лицу не больше десяти минут, — и всё-таки мой друг был просто обязан бежать без оглядки с виа Кола ди Риенцо.

Чтобы не давать пищи кривотолкам, я тут же должен заметить, — и это очень важно, — что Аввакум поехал в Италию по собственной инициативе, за свой счёт и по личному делу: поработать над книгой и отдохнуть. В Италии он никого не представлял, кроме самого себя, и ни к какому заданию привлечён не был. И всё же, хотя бы с точки зрения личной безопасности, он не должен был оставаться в квартире синьоры Виттории. Ему следовало исчезнуть оттуда — Рим велик! А ещё лучше было бы уехать на его любимый юг. На тирренском побережье или в Калабрии он мог собрать сколько угодно материалов для своей книги!

Он все прекрасно знал и про тирренское побережье, и про Калабрию, но не спешил покидать Рим. Не собирался он и бежать с виа Кола ди Риенцо, — от этой симпатичной улицы рукой подать до пьяцца дель По-поло. А как приятно прогуливаться вечером по набережной с Витторией или с Луизой, а то и с обеими! По набережной ходит автобус, на котором можно доехать до самого подножья Джанниколо; такое удобство тоже не следовало упускать из вида.

В тот самый день, 26 октября, в четверг, около 11.30, когда главный инспектор уголовной полиции Феликс Чигола явился в Боргезе разыскивать похитителя “Данаи”, в квартире Виттори Ченчи на виа Кола ди Риенцо Аввакум заканчивал свой утренний туалет. В квартире никого не было: Виттория ушла на работу, Луиза бегала по книжным магазинам в поисках дефицитного учебника; только ангорский кот Пьерро от скуки бродил по прихожей, время от времени поглядывая на Аввакума янтарно-зелёными глазами. Аввакум ещё раз поправил узел галстука перед большим зеркалом в прихожей. Он ещё не решил, какое пальто взять с вешалки, демисезонное или летнее, и вдруг услышал, как кто-то с лестницы тихо подходит к двери и опять-таки тихо, но ловко вставляет ключ в английский замок. У Аввакума похолодела спина. Он бросился к двери, резко повернул винт замка и сильным толчком распахнул дверь. Это верный способ застать врасплох человека, который с оружием в руках намерен забраться в квартиру, а с безоружным Аввакум как-нибудь справился бы.