Андрей Гуляшки - Приключение в полночь

Раздосадованный, он хотел было уже прекратить поиски, как вдруг его внимание привлекла продолговатая вмятина глубиной в полсантиметра, проходящая перпендикулярно окну на расстоянии одной пяди от земли.

Аввакум потер руки, и на его лице отразилось удовлетворение. Его радовало не столько это маленькое открытие, сколько торжество логического мышления, которое предвидело необходимость подобного следа.

Один след должен был неизбежно вести за собой другой. Его надо было искать среди бурьяна на заброшенном дворе. Определив на глаз кратчайшее расстояние до улочки, Аввакум, наклонившись пониже к земле, медленно зашагал по двору. Сухая погода не благоприятствовала следопыту, но некоторые признаки недвусмысленно говорили о том, что в этом направлении часа два-три назад ступала нога человека. Там и сям через одинаковые промежутки упругая, побуревшая трава была примята. Аввакум заметил несколько надломанных стебельков ромашек; из свежих переломов еще сочился сок.

Склонившись к земле, Аввакум стал измерять пядями расстояние между примятыми участками травы. Отрезки оказались неожиданно короткими — не более тридцати сантиметров. Что это означало? А то, что человек, пробиравшийся сквозь бурьян, был небольшого роста и шаг у него был короткий.

Итак, Аввакум уже располагал некоторыми сведениями Около десяти часов по заброшенному двору прошел невысокий худощавый человек с тонкими пальцами и маленькими ногами. Пролезая в окно, он острым носком обуви ободрал штукатурку на стене, сел на подоконник, пробыл некоторое время в комнате и вернулся тем же путем.

В этом предположении следовало сделать одну оговорку: неизвестный мог быть и женщиной. В таком случае ее рост можно определить как средний. Остальные признаки оставались в силе.

Не успел Аввакум вернуться в кабинет, как столкнулся с кладовщиком, который с таинственным видом сказал:

— Товарищ инспектор, кто-то звонит у входа!

— Неужели? — шепотом спросил Аввакум.

Кладовщик вытаращил глаза, и лицо его. не успев обрести нормальный вид, снова побледнело.

Аввакум молча смотрел на него. У двери продолжали настойчиво звонить.

— Ступайте отоприте и перестаньте дрожать, — сказал со снисходительной улыбкой Аввакум.

В кабинет вошли трое. Первым — врач Парутш Аврамов с сумкой в руках. Если бы не эта сумка, но всякий догадался бы, что перед ним врач, и притом судебно-медицинский эксперт. В элегантном летнем костюме. панаме, ярком галстуке, в очках с позолоченной оправой, тщательно выбритый, он походил скорее на дипломата, по меньшей мере — на секретаря посольства. За ним вошел капитан Слави Ковачев, недавно переведенный из Пловдивского управления в Софию. Вельветовые брюки, светло-синий пиджак и белая рубашка с отложным воротником придавали ему вид художника. Выражение лица его было надменное, слегка пренебрежительное.

У дверей остался одетый в форму красавец лейтенант. Врач кивком головы поздоровался с Аввакумом — им приходилось встречаться в лаборатории исследовательского отдела, — положил панаму на письменный стол, достал салфетку величиной с платок и бережно расстелил ее возле трупа.

Пока он осматривал тело, Слави Ковачев отвел Аввакума к окну и тихо спросил:

— Вы обыскали этого типа в синем халате? Аввакум отрицательно покачал головой.

— Упустили время? — сказал со вздохом Слави Ковачев.

— Сегодня я почему-то рассеян, — промолвил Аввакум, закуривая сигарету.

Подойдя к окну, он стал разглядывать двор, а Слави Ковачев тем временем занялся осмотром комнаты. Он тоже перелистал служебную переписку, заглянул в ящики стола, исследовал ковер и стены. Остановился его взгляд и на графине. Он понюхал его содержимое, потом стакан, отлил немного воды на ладонь и попробовал ее пальцем.

Врач поднялся, спрятал сумку, салфетку и инструменты, надел панаму и, взглянув на Аввакума, пожал плечами.

Слави Ковачев посмотрел на часы.

— Товарищ Аврамов, — начал он строгим, категорическим тоном, — в котором часу, по вашему мнению, этот молодой человек потерял сознание и как скоро за этим последовала смерть?

Врач и Аввакум, словно сговорившись, усмехнулись.

— Мне кажется, что признаки жизни исчезли далеко не сразу, — многозначительно заявил Слави Ковачев.

— Доктор, — заметил Аввакум, выпуская изо рта голубоватый клуб дыма. — позвольте мне, пожалуйста, расшифровать вам мысль моего коллеги. Он хочет знать, действительно ли час назад, то есть, когда я прибыл сюда, в жилах этого несчастного теплилась хоть искра жизни. Другими словами: тем, что я не оказал ему вовремя врачебной помощи в виде, например, инъекции камфоры или адреналина, искусственного дыхания, массажа сердца и тому подобного, не упустил ли я возможность спасти ему жизнь или хотя бы принять все меры, чтобы оказать ему помощь. Таков смысл его вопроса.