Андрей Горняк - Битая ставка

— Тшеба вставать,— увидев, что Игнат не спит, сказал возница.

До наступления сумерек Игнат с двумя из сопровождавших сидели в доме. Других двух не было, они куда-то ушли. После ужина, когда уже стемнело, появился усатый. Сказал Игнату довольно чисто по-русски:

— Ну, господин Падалкин, вернее, господин Скворцов, давайте будем готовиться. Вот одежда, в которую вы должны будете переодеться. А эту наденете, когда будем им той стороне.

С этими словами он придвинул к Игнату вместительную ивовую корзину, ту самую, что снимал Игнат с возка, не зная содержимого. Открыв корзину, Игнат извлек оттуда военный костюм с зелеными петлицами и такого же цвета фуражку с лакированным козырьком, с красной звездой на околыше. Затем достал не новый, но добротный костюм темно-серого цвета, белую, с вышитой манишкой льняную рубашку, а со дна тоже не новые, но исправные сапоги военного образца.

— Пусть вас не удивляет этот маскарад. Все мы будем одеты в военную форму, а когда окажемся на той стороне, вы ее снимите, наденете цивильную и поедете дальше, по своему маршруту. Мы находимся против советского местечка Волочисск. Сейчас выходим к границе. К утру мы должны быть в селе Мокрое, у надежного человека. Там переднюем, а вечером расстанемся. Вот и все.

Когда все переоделись, Игнат сел и, усмехаясь, стал рассматривать себя и других «советских пограничников».

— Так надо, господин Падалкин. Для постороннего глаза на той стороне. Вот здесь,— усатый протянул туго завернутый в черное пакет,— ваши документы и деньги. Вам не надо их еще раз посмотреть здесь?

— Нет, не надобно,— ответил Игнат.— Я их хорошо изучил еще там. А вот где мое оружие, господин, как вас...

— Ян Штемпелевский.

— Где мое оружие, господин Штемпелевский? Или мне тоже винторез брать?

— Винторез? Что это? Ах, винтовка! Нет, винтовка не для вас. Вы в нашей группе за командира будете себя выдавать. А командиру положен по законам советской погранохраны револьвер. Он в той корзине, наденете его перед выходом. Кстати, умеете с ним обращаться?

— Приходилось. Когда-то на галопе пробивал брошенную вверх папаху...

— Добже,— кивнул Ян.— А в карман возьмете вот этот,— и он подал ему тот самый маузер с укороченным стволом и две круглые с шершавыми боками гранаты Мильса.— Это на всякий случай. Ну, что ж... Сейчас придет стражник и поведет нас к границе. Наши двое уже там. Они еще засветло пошли туда понаблюдать, там нас и встретят.

В комнату заглянул военный. Ян и второй сопровождающий поднялись, перекрестились двоеперстием.

— Ну, с богом!

Обмахнул, лоб православным крестом и Игнат, подумавший: «Поможет ли он, господь богато...»

На дворе стояли прозрачные сумерки. Висела низко яркая ущербная луна. Деревья отбрасывали на широкую аллею длинные тени.

Миновав колодец, все четверо вышли со двора не через ворота, в которые днем въезжали, а через какую-то заднюю калитку, которую идущий впереди солдат открыл, а затем, пропустив шедших за ним, закрыл своим ключом.

Шли долго, часа два. Месяц начал тускнеть и скрываться, а когда подошли к какой-то поляне, померк вовсе.

На условный зов солдата из темноты вышли трое, в двух из которых Игнат опознал своих попутчиков.

Постояв еще несколько минут, группа двинулась. Впереди шли двое, оставшихся в дозоре, за ними Игнат и Ян. Пройдя минут двадцать, головные и следовавшие за ними остановились, присели, послушали, затем, взяв оружие, пошли. Сопровождавший их солдат возвратился восвояси.

Шли тихо. Кругом стоял невысокий, но густой лесной массив. Шумели деревья. Темнота стояла непроглядная. Перейдя небольшой ручеек и преодолев невысокий плетень, все оказались на тропе, ведущей в глубь советской территории. Где-то вдали, видимо, было село — доносился глухой лай собаки.

Ускорив шаг, все вышли из леса, прошли поляной вдоль окружавших ее невысоких кустарников и вошли в небольшую речушку, которую преодолели не разуваясь — воды было мало. На противоположной стороне остановились, прислушались и, пройдя еще около километра, снова забрели в воду.

— Надо замыть следы от собак,— шепнул Игнату идущий сзади.

Наконец выбрались на дорогу, и, отойдя от нее метров двести, двинулись по тропе. Все изрядно вымокли.

Начала заниматься заря. Впереди показались огни.

— В этом селе, господин Падалкин, конечный пункт.

Прошел еще час, и все идущие оказались на окраине местечка у края огорода, где и остановились.

Кто-то из шедших впереди ушел к дому, а вскоре вернулся в сопровождении женщины. Та, поздоровавшись, шепнула: