Андрей Гуляшки - Случай в Момчилово [Контрразведка]

— Вот как, — сказала Ичеренская с поразительным безразличием в голосе. Она села на стул и слегка приподняла плечи. — Очень жаль.

Но и это было сказано таким же холодным и равнодушным тоном.

Аввакум заглянул ей в глаза, и, если бы не его умение сохранять спокойствие даже при самых неожиданных обстоятельствах, он воскликнул бы от удивления. У нее были глаза Ичеренского — тот же продолговатый разрез, желтые с коричневым оттенком. В это мгновение они были скорее коричневые, чем желтые.

Аввакум достал сигареты, предложил ей закурить; она не отказалась.

Поднося спичку к ее сигарете, он заметил, что указательный и средний пальцы ее руки пожелтели от табака.

Она не спрашивала, почему не приедет ее муж. Глубоко затягивалась табачным дымом и молчала.

— Наши геологи получили срочное задание и ушли в горы, — сказал Аввакум, всячески стараясь казаться веселым. — Я тоже командирован в Момчилово, но с совершенно другой целью: изучать историческое прошлое этого интересного края. Вероятно, вы часто наезжаете в Момчилово, не так ли?

— Напротив, — Ичеренская покачала головой. — Я еще ни разу не была в вашем Момчилове. — И, выпустив струю дыма, добавила: — И не испытываю особого желания ехать туда.

— Вы очень много теряете, — улыбнулся Аввакум. — Момчиловский пейзаж просто великолепен. К тому же в тех краях некогда подвизался воевода Момчил — вы, конечно, помните из истории этого замечательного героя? Столица его была на юге, в долине, но крепостью, вероятно, был неприступный Карабаир. Я надеюсь обнаружить там какие-нибудь его следы. Но вы не любите гор, это плохо.

— Да, плохо, — подтвердила Ичеренская.

— А ваш брат тоже не любит гор?

Брови ее дрогнули, она посмотрела по сторонам.

— У меня нет брата.

После некоторой паузы Аввакум усмехнулся.

— Вы бы хоть в детях своих воспитывали любовь к природе, — сказал он и посмотрел ей в глаза.

Зрачки ее вдруг расширились, словно она увидела перед собой что-то ужасное. Она отпрянула назад, как будто ей грозил удар по голове. — У меня нет детей, — прошептала она. — Гражданка Виктория, — Аввакум запнулся, — как звали вас по отцу? Извините, но я люблю называть дам полным именем.

— Стефанова Стратева, — впервые улыбнулась Ичеренская.

Гражданка Виктория Стефанова Стратева, — торжественно возгласил Аввакум. — Господь милостив, не отчаивайтесь. Вы еще так молоды! У вас наверняка еще будет полдюжины детей! Она пожала плечами и снова замолчала. Аввакум встал.

— Будет ли от вас какое поручение? Может, что-нибудь передать вашему супругу?

— Нет, не будет, — прошептала Ичеренская.

На прощание он снова поцеловал ей руку, засмеялся, хотя чувствовал, как что-то сдавило ему горло, а в ушах, казалось, рокотал водопад.

Аввакум погнал мотоцикл к управлению, а когда вошел туда, сразу же попросил срочно доставить ему сведения о пловдивском семействе Стратевых.

Через полчаса, прикуривая сигарету от сигареты, Аввакум внимательно листал небольшую стопку бумаг.

Стефан Стратев, уроженец Пловдива, долгие годы был комиссионером и представителем английских фирм сельскохозяйственных машин. Жена его, Иллария Печеникова, тоже уроженка Пловдива, в тысяча девятьсот двадцать втором году бежала с каким-то чиновником английского консульства, взяв с собой четырехлетнего сына Иллария. Шесть лет спустя Стефан Стратев вступил вторично в брак; от второй жены у него родилась дочь Виктория. Перед самым началом второй мировой войны мать Виктории умерла, а в конце тысяча девятьсот сорок четвертого года умер и сам Стефан. По непроверенным сведениям, Иллария, брошенная своим английским другом, нашла в Англии какого-то болгарина, за которого вышла замуж, но это только слухи…

Часов в пять вечера Аввакум отправился обратно в Момчилово.

Балабаница встретила его у порога — улыбающаяся, веселая, с засученными рукавами.

— Эй, человек божий, да ты совсем с глаз пропал! — сказала она, преданно глядя на него. — Где ты скитался целый день?

— Слонялся по окрестностям, — ответил Аввакум. — Такова моя работа — колесить по дорогам да выискивать старину!

— Старину! — громко рассмеялась Балабаница. — Нашел за чем ездить! Старина у тебя дома, вот перед тобой. Я-то для чего? Она стояла в сенях и лукаво глядела ему в лицо.

— Такой старины, как ты, я боюсь как огня, — сказал Аввакум. — Того и гляди загорюсь!

— Да ведь я же тебе в матери гожусь, бог с тобой! — хохотала Бала-баница, подбоченясь.