Питер О`Доннел - Модести Блейз

— Верно. Значит, у нас есть шанс.

— Но только если мы ведем себя тише воды, ниже травы. Запомни это хорошенько. От этого зависит все!

— Ясно. — Вилли потянулся и откинулся на подушку. Минуту спустя он спросил:

— А как там эта твоя кобыла в Бенилдоне? Она вроде собиралась ожеребиться.

В одиннадцать часов Макуиртер вошел в каюту Габриэля. Тот, вооружившись вилкой, сидел и угощался салатом с фруктами и орехами. Рядом стоял стакан молока. У переборки сидела миссис Фозергилл и, нахмуря лоб, решала кроссворд в журнале.

Ее неровным детским почерком пока что было вписано только три слова.

— Они беседуют, — доложил Макуиртер. — Все записывается на магнитофон. Большая ценность.

Габриэль вопросительно поднял брови, и Макуиртер пояснил:

— Переливают из пустого в порожнее.

— А конкретнее? Макуиртер прикрыл глаза.

— Беседуют о лошадях. О девице из Сантьяго, о стихах К. С. Льюиса, о том, что Блейз хочет поставить на свою машину кварцевую фару, о Новом Орлеане, о джазе Ала Херта, о том, что на аукционе «Кристи» она купила какое-то серебро. О Гарольде Пинтере — Блейз считает, что он гений, а Гарвин говорит, что он просто театральный мошенник. Еще какая-то электронная чушь насчет генератора, который он где-то там хочет установить. Об Отто Клемеере, который дирижировал оркестром — Девятая симфония Бетховена, о девице из Сингапура.

— Хорошо, достаточно. — Габриэль положил вилку. — Значит, они не говорили о том, что с ними может случиться?

— Буквально несколько слов. Они уверены на девяносто процентов, что выкрутятся — если будут вести себя хорошо.

— Ладно, — Габриэль отпил молока. Миссис Фозергилл почесала бок и, удивленно посмотрев на мужчин, сказала:

— А зачем же их отпускать?

— Вот и я про то же, миссис Фозергилл, — сказал Габриэль, чуть растягивая губы в улыбке. — Не беспокойтесь. Никуда они от вас не денутся. Но всему свое время.

Он допил молоко, оттолкнул тарелку. Вдруг глаза его зажглись предвкушением удовольствия.

— Распорядитесь насчет проектора и экрана, — велел он Макуиртеру. — Времени у нас вагон, и мы успеем еще посмотреть новый мультик.

Деревянный пирс на деревянных сваях находился на самом конце островного мыса. «Андроник» остановился в двухстах ярдах от берега, чтобы не сесть на мель. На воду был спущен моторный катер.

Ночь выдалась теплой, но для Вилли и Модести, запертых в душной кабине, она показалась прохладной, освежающей. Пока два ящика с алмазами спускали в катер по трапу, они стояли и с наслаждением вдыхали морской воздух. Они не разговаривали, но внимательно вглядывались в очертания острова, видневшиеся в свете полной луны. В монастыре на вершине холма в нескольких окнах мерцали огоньки.

По-прежнему Модести и Вилли были в наручниках. Когда они спустились в катер, там уже сидело четверо. За ними спустились Борг и миссис Фозергилл, и наконец Макуиртер и Габриэль. Катер медленно двинулся к пирсу. Когда они вылезли, то заметили, что «Андроник» уже отходит.

Полчаса ходьбы, и они оказались у подножья холма, откуда начинались ступеньки, которые вели вверх к монастырю. Борг с пистолетом в руке шел за пленниками. За ним следовали Габриэль и Макуиртер. Впереди миссис Фозергилл и четверо мужчин тащили ящики, сменяя друг друга.

Пока они шли, Модести внимательно разглядывала монастырь, пытаясь не только запечатлеть в сознании его внешние очертания, но и вычислить то, что находится внутри. Она знала, что Вилли делает то же самое.

Отворились тяжелые дубовые двери, и Вилли с Модести оказались в огромной кухне. С одной стороны были две большие печи, каждая длиной в шесть футов. В углу находился колодец с низким каменным ограждением, оборудованный воротом. На большом деревянном столе два монаха сосредоточенно месили тесто. Человек с плоским монгольским лицом сидел на стуле, держа на коленях автомат. Из кухни вела широкая лестница с каменными ступенями. Второй пролет, располагавшийся под прямым углом к первому, выводил на длинную галерею, шедшую вдоль стены, за которой, судя по всему, находилась церковь. Там велись реставрационные работы и царила привычная в таких случаях неразбериха.

Часть деревянного ограждения галереи была снята. У стены стояли лестницы, лопаты, ломики, кирки. У самого края отвесной стены высотой в тридцать футов, на деревянных колодках, виднелся огромный металлический чан в половину человеческого роста, на три четверти наполненный булыжниками. Через три отверстия по кромке были продеты цепи, сходившиеся на крюке. Крюк крепился к массивному тросу, протянутому вверх к лебедке, размещенной под стропилами. Всю церковную мебель убрали, пол был завален мешками с цементом, бревнами, кучами песка, а также разнообразными инструментами. Судя по простоте приспособлений, монахи сами проводили все реставрационные работы.