Пьер Сувестр - Фантомас – секретный агент

Мишель покачал головой:

— Нет, ничего, шеф!

— Ваши агенты ни о чем не подозревают? Они не знают, кого именно мы преследуем?

Мишель искренне рассмеялся и ответил:

— О! Представьте себе, господин инспектор, им и в голову не пришло, что они шли сегодня по следам Фантомаса! Сегодня во второй половине дня к нам поступила жалоба о краже медведя на ярмарке в Троне… они уверены, что обыск ночью был из-за этого… Кстати, инспектор, вот что любопытно: один из моих людей говорил, что извозчика, живущего в Ско, наняли доставить через пять дней двух лошадей в пять часов утра на дорогу из Робинсона, для перевозки фургона куда-то на расстояние в двадцать километров. Ему это поручение показалось странным…

Жюву, судя по всему, это показалось не только странным, но и очень интересным…

— В конце концов, майор, я Жером Фандор! — вскричал журналист.

Его беседа с правительственным комиссаром Военного совета продолжалась уже целый час.

Почти неделя прошла с того дня, когда, волею майора Дюмулена, Жером Фандор поселился в камере № 27.

Его молодость, горячий темперамент и бодрость мало соответствовали строгому тюремному режиму; период почти безумия, бешенства сменила глубокая апатия; он страдал от своего бессилия, уверенный, что Жюв, который, несомненно, делал все возможное, чтобы вытащить его из этой истории, явно потерпел неудачу.

Единственным развлечением Фандора, если это можно так назвать, были долгие и утомительные послеобеденные часы в кабинете майора Дюмулена, ведущего следствие.

Репортера раздражали эти бесконечные разговоры, по его мнению, нисколько не продвигавшие дело, и он невзлюбил как майора Дюмулена, вечно ворчащего, перегруженного делами, с трудом разбирающегося в документах из своих досье, так и его маленького заместителя, лейтенанта Сервена, с мягкой походкой, женственными движениями, напомаженной головой, и, наконец, унтер-офицера администрации, совершенно одуревшего от исправления своих протоколов.

В начале каждого допроса майор Дюмулен старался быть спокойным, логичным, уравновешенным, но мало-помалу его натура брала верх: он горячился, бесился; не привыкший к дискуссиям, он не переносил, чтобы его взгляды, его образ мыслей оспаривали.

Фандор уже в двадцатый раз настаивал на подлинности своей личности, а офицер, стуча рукой по досье, отвечал:

— Очевидно… очевидно… не приписывайте мне того, что я не думаю… я признаю, что вы — Жером Фандор, по профессии журналист — если это можно назвать профессией. Но вопрос не в том. Мне необходимо выяснить, как и когда человек, называющий себя Фандором, выдал себя за капрала Винсона.

Журналист устало пожал плечами и сказал:

— Я уже говорил вам это майор, прочтите еще раз мои позавчерашние показания. Могу повторить…

— Значит, вы утверждаете, что до 13 ноября не выдавали себя за Винсона?

— Утверждаю, майор.

— Но это, как и все в вашем деле, надо еще доказать! — вскричал тот.

— Это нетрудно, майор, потому что на свете нет человека, который мог бы быть одновременно в двух разных местах. Если я в Париже, значит я не в Шалоне или Вердене — и наоборот!

Офицер качал головой, видимо, подыскивая аргументы против логики обвиняемого.

— Вот еще! — сказал он. — С такими ловкачами, как вы, постоянно маскирующимися и меняющими облик с той же легкостью, с какой я меняю подворотнички, никогда не знаешь… Кроме того, — объявил он, — в вашем случае есть вещи посерьезнее.

— Какие же, господи? — растерянно спросил Фандор.

Дюмулен принял таинственный вид.

— Об этом мы еще поговорим, а раньше проведем очную ставку, о которой вы просили. Лейтенант Сервен, посмотрите, здесь ли свидетели.

Жером Фандор вздрогнул. Предстоящей очной ставки добивался именно он. Конечно, он не отрицал, что выдавал себя за капрала Винсона с того дня, когда тот официально должен был приступить к службе в 257-м полку в Вердене. Но следовало установить, не подменял ли Фандор подлинного капрала раньше, еще в Шалоне, — военные власти придавали этому огромное значение.

Фандор подумал, что проще всего поставить его лицом к лицу с солдатами, знавшими Винсона в Шалоне, и, конечно, они скажут, что Винсон, которого им здесь показывают, не тот Винсон, которого они знали. Уступая его настояниям, Дюмулен затребовал двух людей из Шалона, которые служили бок о бок с Винсоном.

Солдаты вошли в кабинет и остановились перед офицером.