Богомил Райнов - Умирать — в крайнем случае

— Входите!

Я вступаю в обширное помещение, уют которого не вяжется с убожеством лестницы и прихожей. Тяжелая викторианская мебель, диван и кресла, обитые плюшем табачного цвета, шелковые обои им в тон, огромный персидский ковер и прочее в этом роде. Однако меня интересуют не детали обстановки, а хозяин кабинета, который стоит возле мраморного камина, где пламенеют куски искусственного угля, — скучная пластмассовая имитация, подсвеченная изнутри обыкновенной лампочкой.

Камин служит прекрасным дополнением к стоящему возле господину, или, если угодно, тот сам служит счастливым дополнением к камину. Его голова пылает жаром: рыжие со ржавчиной кудри, в которых белые нити, рыжие со ржавчиной лохматые бакенбарды и красное лицо, в середине которого кто-то приклеил небольшой, но уж вовсе алый уголек носа. На фоне этого знойного пейзажа резко выделяются холодной голубизной небольшие живые глазки, которые испытующе ощупывают меня.

— Значит, вы все-таки воскресли! — заявляет этот человек, покончив с осмотром.

Тон у него добродушный — настолько, насколько может быть добродушен львиный рык.

— Кажется, это вас я должен благодарить.

— Пожалуй. Хотя я не жажду благодарности. Надо сказать, из вас сделали хорошую отбивную.

Очевидно, хозяин кабинета поддерживает свой накал довольно банальным горючим: он берет с письменного стола высокий хрустальный стакан, в который налито на два пальца золотистой жидкости, отпивает глоток и только после этого спрашивает:

— А что, собственно, с вами случилось?

Я пожимаю плечами.

— Ничего особенного. Насколько я разбираюсь в проститутках, меня заманили в простейшую ловушку. Приманка для дураков, и этим дураком оказался я. Меня избили, обобрали и вышвырнули на улицу.

— Это неприятно, — кивает мой хозяин. Он достает из кармашка жилета длинную сигару и начинает аккуратно разворачивать целлофановую обертку.

— Ничего страшного, — пренебрежительно буркаю я. — Единственное, о чем я жалею, — это паспорт.

Рыжий отрывает взгляд от сигары.

— У вас взяли и паспорт?

Я киваю.

— Кому он мог понадобиться?

— Понятия не имею. Короткими пухлыми пальцами он лезет в кармашек жилета, достает миниатюрные ножницы и заботливо обрезает кончик сигары. Потом убирает ножницы, берет со стола тяжелую серебряную зажигалку и сосредоточенно раскуривает сигару. После чего направляет мне в лицо густую струю дыма вместе с вопросом:

— А что написано у вас в паспорте?

— Имя — Петр Колев, национальность — болгарин, род занятий — заведующий хозяйственной частью судна и прочее. Номер я, кажется, забыл.

— Номер не так важен. — Рыжий небрежно поводит в воздухе дымящейся сигарой. — Ведь вы не номер, друг мой, вы — человек!

И после этого заявления спохватывается:

— Да садитесь же!

Я сажусь в большое кресло, чувствуя, как дрожат у меня ноги, а рыжий предлагает:

— Глоток виски для бодрости духа? Наверное, при этом он нажимает какую-то кнопку на столе, потому что в кабинет тут же врываются Ал и Боб. Похоже, эти молодчики решили, что застанут смертельную схватку хозяина с чужаком, но в комнате царит мир и тишина, и они хмуро застывают у дверей, со сжатыми кулаками.

— Принесите чего-нибудь выпить! — велит рыжий. — Обо всем приходится напоминать!

Ал вкатывает в кабинет передвижной бар на колесиках, хозяин делает небрежный жест, означающий «проваливай!», поудобнее устраивается в кресле и берется за бутылку.

— Обычно я позволяю себе не больше двух пальцев виски в час, — поясняет он. — Стараюсь выполнять предписания этой нудной породы — врачей. Но не могу же я пренебречь гостем ради каких-то предписаний! Что поделаешь, характер!

Я принимаю стакан, в который мой хозяин собственноручно бросил два кубика льда, делаю для храбрости большой глоток и чувствую: мне чего-то страшно не хватает.

— У вас не найдется сигареты?

— Разумеется, найдется, мой друг, как это я не подумал…

Он достает с нижней полки бара тяжелую ониксовую шкатулку, полную сигарет, и даже идет к столу за зажигалкой. Я глубоко затягиваюсь и чувствую, как проклятый яд начинает оказывать благотворное воздействие на мой изнуренный организм.

— Значит, болгарин? — рассеянно говорит хозяин, глядя на дымящийся кончик сигары. — Болгарин, — признаюсь я.

— А как оказались в Лондоне?

Приходится коротко рассказать ему о запое.

— М-да-да-а… — рычит рыжий. — Значит, корабль ушел, а вы остались. Почему? Вам так хотелось или?..