Богомил Райнов - Господин Никто

— Ты мне операцию «Незабудка», а я тебе жизнь.

— Мою и Лидину, — поправляет Кралев.

— Ладно, и Лидину, если она хочет.

— Хочет, если не станешь ее принуждать.

— Ну хорошо. Говори!

— А гарантии?

— Никаких гарантий. Я не лжец вроде тебя, чтобы требовать от меня гарантий. Ты меня не интересуешь. Интересует операция. Давай выкладывай!

Черномазый колеблется.

— Вот что, — говорю, — даю тебе полминуты. Если не начнешь, начну я. — И для убедительности повожу пистолетом, направленным собеседнику в живот.

— Цель операции — отравление воды для столицы… — начинает Кралев.

И, начав, продолжает гладко, методично перечислять: доставка химикатов в части ящиков с импортируемыми товарами, организация доставки их к водохранилищу, имена и местонахождение занятых в операции лиц, точный пароль и точный час оглашения его в передаче иностранной радиостанции…

— Руководство операцией из-за границы возложено лично на меня. Вся операция должна быть проведена в течение трех часов, не более.

— Кто со стороны американцев контролирует вашу деятельность?

Вопрос задан на пробу. Кралев называет несколько имен. Называет правильно. Еще три-четыре пробных вопроса. Кралев отвечает и на них.

— Ты уверен, что все сказанное тобою правда? — все же спрашиваю я. — Не напутал ли ты чего-нибудь в том или другои случае?

— Какой смысл путать? Моя служба у американцев кончена.

— С чего бы это вдруг?

— В связи с убийством Младенова. Я собирался свалить это на тебя. Откуда мне было знать, что американцы подслушивали на квартире этого дурака?

— И когда ты об этом узнал?

— Перед самым отъездом сюда. «Не надо было этого делать», — сказал мне Вильямс, провожая меня. Сейчас им важно, чтоб я закончил операцию, а потом уже они спросят с меня за это…

— А зачем тебе понадобилось убивать Младенова?

— Это мое дело.

— Слушай, Кралев!..

— Затем, что Центром всегда руководил я и всегда оставался в тени. И при Младенове продолжалось бы то же самое…

— Значит, благородные порывы: слава и чековая книжка. Что ж, это действительно твоя стихия.

— Не всем же быть такими простофилями, как ты, и работать только ради идеи, — презрительно бормочет черномазый.

— Вот именно. А теперь повернись кругом и созерцай море, пока не услышишь, что я завел мотор. Иначе, ты понимаешь?..

— Лида… — произносит Кралев.

В первый момент я думаю, что он просто напоминает мне относительно уговора, но тут же замечаю, что женщина вылезла из машины и, пошатываясь, идет к нам. У нее стеклянный взгляд, лицо бледное, застывшее. Только теперь до меня доходит, что она под наркозом. Вероятно, потому, что я лишь сейчас обратил на нее внимание.

И это обошлось мне довольно дорого. Кралев стремглав бросается мне под ноги, я теряю равновесие и кубарем лечу через него. Черномазый вывертывается с удивительным проворством и пытается выхватить у меня маузер, но для меня это не является неожиданностью, и, лежа на спине, я изо всех сил пинаю его прямо в физиономию. Он падает, не удерживается на коленях и, вытирая кровь, которая его слепит, вскакивает на ноги, чтобы вернуть мне удар. Но я тоже успел уже вскочить, и маузер снова упирается черномазому в живот.

— Становись вон туда! — приказываю я. — Туда, на исходную позицию! И уже без шуток, иначе…

Кралев медленно пятится назад, протирая глаза и следя за пистолетом в моей руке. Этот человек всегда был слишком недоверчив. Не сводя с меня глаз в страхе, что я выстрелю без предупреждения, он отступает еще на шаг. Роковой шаг… Раздается сдавленный крик и шум срывающихся камней, потом второй крик, на сей раз у меня за спиной.

— Он упал! — вопит Лида.

— Разве? — бормочу я. — А я и не заметил.

— Кто упал? — снова кричит женщина, вглядываясь пустыми испуганными глазами в море, глухо плещущееся внизу, в ста метрах под нами.

Она еще не может прийти в себя. Ничего. Шок, вызванный случившимся, ускорит просветление. Схватив Лиду за руку, я тащу ее к «ситроену», успокаивающе бормоча, что никто не упал, а если кто и упал, то поднимется. Я прощаюсь беглым взглядом со своей таратайкой и замечаю бутылку газированной воды, валяющуюся на сиденье. Откупорив, взбалтываю воду и, наполовину закрыв пальцем горлышко, пускаю струю на Лиду. Она пытается увернуться от неожиданного фонтана, но я продолжаю поливать ее знаменитой вителуаз, лучшей из газированных вод, до тех пор, пока женщина не начинает кричать на меня своим сварливым тоном: