Богомил Райнов - Господин Никто

Женщина безучастно пожимает плечами.

— Располагайся. Только имей в виду, что не смогу уделить тебе много времени.

— Я и сам тороплюсь. Меня ждут ваши преследователи. Нельзя же заставлять их томиться, посматривая на часы.

Пропустив мое замечание мимо ушей, она берет со стола «синие» и закуривает, продолжая стоять. И вообще ведет себя так, что ее прежние грубости кажутся мне сейчас сентиментальными пустячками.

— Мне бы хотелось знать, Франсуаз, в чем именно я провинился?

Раньше она говорила в подобных случаях: «А ты как думаешь?» или «Не прикидывайся идиотом», но сейчас рубит сплеча:

— В самом тяжком: в двойной игре.

— Фантазия! — презрительно бормочу я и тоже закуриваю «синие», поскольку у меня курево на исходе так же, как и деньги.

— Ты весьма нахален. Но нахальство считается преимуществом только в том случае, если оно сопровождается известной долей осторожности. Ты не учел того обстоятельства, что люди вроде тебя всегда вызывают определенное сомнение: кто однажды стал предателем, может стать им снова.

При обычных обстоятельствах я на эту назидательную реплику не обратил бы внимания. Но сейчас она вспыхивает в моем сознании, как светящийся указатель. Это ремесло не терпит лишней болтовни, так как, желая сказать одно, можешь сболтнуть другое. Вполне понятно, что в глазах Франсуаз я все еще предатель родины, но предатель, ведущий двойную игру. Остается только понять, на основании чего сделан вывод о двойной игре.

Сегодня утром я не слышал такого обвинения. Значит, оно возникло потом. Единственным, что, по моим наблюдениям, произошло позднее в этот день, была маленькая проверка в мое отсутствие спрятанного под плитой устройства. Сперва я не придал этому значения: со свойственной ей подозрительностью Франсуаз послала людей проверить, действительно ли я спрятал аппарат под паркетом или оставил его в машине. Теперь мне все представляется в несколько ином свете. Теперь мне понятен и внезапный любовный порыв брюнетки, имеющий целью подольше задержать меня у себя. В коробке аппарата был магнитофон, и он записал все то, что я слышал и о чем упомянул лишь вскользь в беседе с Франсуаз; запись была прослушана в то время, когда я пребывал здесь.

Я не специалист по части аппаратуры — на то существуют техники, — но необходимые профессиональные познания у меня есть. Еще как только получил, я внимательно осмотрел небольшую пластмассовую коробочку, и, судя по ее миниатюрным размерам и по тому, что она составлена из двух плотно соединенных частей, я решил, что магнитофона там нет. Недоверие к техническому прогрессу обернулось против меня злой шуткой. Устройство, по всему вероятию, включало в себя и крохотный магнитофон, а коробка очень плотно закрывалась для того, чтобы ее не пытались вскрыть такие вот, как я, и чтоб исключить проверку с моей стороны. Люди, приходившие утром ко мне домой, просто заменили хранившееся под паркетом устройство другим, таким же.

Все эти размышления длятся ровно столько, сколько потребовалось на три затяжки табачным дымом. План действий ясен.

— Франсуаз, — говорю, — в своей информации я всегда был искренен и точен, кроме единственного раза. Но и этот единственный раз моя неточность вовсе не была результатом двойной игры.

— Брось ты эти обобщения, — прерывает меня брюнетка. — Говори конкретно!

— А конкретное в том, что я кое о чем умолчал из подслушанного с помощью этого устройства разговора. В сущности, «умолчал» — сказано слишком сильно, поскольку, если ты не забыла, я упомянул о том, что речь шла о какой-то операции. Упомянул вскользь лишь потому, что мне хотелось сперва разузнать все подробности этой операции, получившей название «Незабудка», и тогда сообщить об этом тебе. Ты ведь сама однажды заметила, что я в какой-то степени любитель эффекта…

— Дурного эффекта… — поправляет Франсуаз.

— Короче говоря, мне захотелось блеснуть перед тобой, раскрыв неожиданно что-то очень важное во всех его деталях. Могу добавить, что сейчас после дополнительных расследований я почти в состоянии это сделать.

— Погоди, — останавливает меня Франсуаз. — Надо сперва посмотреть, нуждаемся ли мы вообще в твоих сенсационных открытиях. Скажи-ка лучше другое: раз ты не ведешь двойную игру, зачем тебе понадобилось удирать от наших людей, которые вели за тобой наблюдение? Тоже, наверно, из желания блеснуть. Блеснуть мощным мотором, которым мы тебя снабдили.

— Мне в голову не приходило, что я нахожусь под наблюдением ваших людей. Вот два нахала из Центра, верно, повисли у меня на хвосте, и мне надо было потерять их где-нибудь, чтобы без помех переговорить по телефону.