Владимир Ишимов: В тишине, перед громом

— Вот, Майя, — сказала Ксения Васильевна, — товарищ интересуется, как организовано у нас дело. Как ты выдаешь и принимаешь документы.

Майя порозовела и чуть улыбнулась.

— Пожалуйста. Но только уже поздно, Ксения Васильевна. — И вдруг пожаловалась: — Опять то же самое! Все сдали, а он все сидит. И вечно так!

— Ты про Кованова?

— А про кого же еще?

— Кто это? — спросил я.

— Есть у нас один товарищ. Изобретатель.

— Какой он изобретатель! Эгоист. Сидит там, выдумывает, считает, а другие его ждут. И не вспомнит.

— Когда человек творит, он обо всем забывает, — назидательно вставил я. — А может, он что-нибудь крупное изобретает! И вы ему вроде бы помогаете.

— Да ну! — Майя пренебрежительно махнула рукой. — Скажете тоже. Он уж сколько лет изобретает, какую уймищу собственных денег во всякие опыты вбил — и все без пользы.

В это время в коридоре за стеной прозвучали медленные, немного шаркающие шаги, окошко без стука отворилось, в него просунулась трубка чертежей, и глубокий, звучный молодой голос произнес, очень симпатично картавя:

— Забиг-гайте. Очень пг-гошу вас, побыстг-гее.

Майя с сердцем захлопнула окошко.

— «Побыстг-гее»! Сам опаздывает, а торопит еще. Видите, Ксения Васильевна? И даже в окошко не стучит. Для всех правила, кроме него...

— Майя, Майя, что это с тобой сегодня! — удивилась Воробьева. — Ворчишь, брюзжишь. Я тебя не узнаю.

Майя густо покраснела и молча принялась оформлять документы.

Но тут окно снова без спроса отворили, и изобретатель Кованое сказал тоном человека, имеющего право приказывать:

— Послушайте, я там в тетг-гади забыл листок с г-гасчетами. Дайте-ка его сюда.

— Как это «дайте»? Вы разве не знаете, что с территории выносить расчеты не положено? — Майя оглянулась на Ксению Васильевну — мол, видите, какой человек!

— Что значит «не положено»! — бурно запротестовал Кованов. — Этот листок не имеет никакого отношения к моей служебной деятельности. Это мои личные г-гасчеты. Я хочу пг-годолжить их дома! Попг-гошу их вег-нуть.

— А разве положено в служебное время заниматься не служебными делами?

— Бож-же мой! «Положено», «не положено»! Эти ваши пг-гавила только мешают г-габотать. Ну как мне это объяснить вам?

— Нечего мне объяснять, все равно я вам листок не верну, товарищ Кованов. Не имею права.

— Ну, хог-гошо, — неожиданно успокоился Кованое. — Как же мне тепег-гь быть? Завт-ra утг-гом я получу у вас этот листок, но считать в Кабе не смогу: в служебные часы не имею пг-гава. А ве-чег-гом мне пг-гидется снова вам его сдать, поскольку выносить с тег-гитог-гии г-гасчеты не положено, как вы выг-гажаетесь. Это же квадг-гатуг-га кг-гуга. А мне необходимо считать дальше, понимаете, необходимо.

— Приносите от начальника конструкторского бюро справку, что ваши расчеты не имеют никакого отношения к бюро и что он не возражает против их выдачи вам на предмет выноса с завода.

— Пг-гекг-гасно! — обрадовался Кованов. — Вот видите, пг-ги добг-гой воле всегда можно найти выход. Это замечательно. Как вы сказали? «На пг-гедмет выноса с завода»? Завтг-га же пг-гинесу вам спг-гавку на этот самый пг-гедмет.

Майя снова прикрыла окошко и стала быстро хлопать штампиком.

Оконце отворилось в третий раз, и Кованов сказал потухшим голосом:

— Но послушайте, ведь начальник бюг-го может не разобраться в моих г-гасчетах. Ведь это не по его специальности. Что же тогда?

— Ну что я могу сделать? — почти жалобно сказала Майя. — Ведь есть же правила! Не могу же я их нарушать!

Когда Кованов наконец ушел, Майя сказала, адресуясь явно ко мне, постороннему:

— Вот как некоторые относятся к нашей работе. Он считает, что он трудящийся, а я, например, бюрократка. Обидно же. И всегда этот Кованов что-нибудь нарушает.

— А покажите-ка, что у него за расчеты, — попросил я.

Тетрадный листок в косую клетку был исписан мелкими четкими цифрами и буквами — какими-то совершенно непонятными мне равенствами, вычислениями, неоконченными формулами. Рядом — несколько чертежиков-набросков, тоже четких и аккуратных.

— Китайская грамота, — констатировал я, разглядывая листок. — У меня к вам просьба. Скопируйте мне сейчас эту бумажку. Чтобы было точь-в-точь.

Майя вопросительно и несколько удивленно посмотрела на Воробьеву.

— Да, да, сделай, коль скоро товарищ просит.

Майя скопировала ковановскую бумажку, и мы с Ксенией Васильевной ушли.

Договорились так: обо всем, заслуживающем внимания, даже о незначительных фактах, которые можно поставить в косвенную связь с тем, что меня интересует, Ксения Васильевна немедленно сообщит мне. Соответственно она проинструктирует и Майю и других своих сотрудниц.