Джон Ле Карре - Такой же предатель, как мы

Думал.

— Давайте подведем итоги. Вопрос номер один: имеете ли вы, Перри, моральное право не предупредить Гейл об опасности, которая ей угрожает? На мой взгляд, нет. Вопрос номер два: поставив ее в известность об угрозе, имеете ли вы моральное право лишать ее возможности выбора дальнейших действий, учитывая ее искреннюю привязанность к Диминым детям, не говоря уже о ее чувствах к вам? По-моему, ответ опять-таки отрицательный, но чуть позже мы можем это обсудить. И третий вопрос, довольно неприятный, но тем не менее я вынужден его задать: привлекает ли вас обоих идея совершить нечто чертовски опасное во благо родины, фактически без какого-либо вознаграждения, не считая так называемой чести, однако с четким осознанием того, что если вы однажды проболтаетесь, хотя бы родным и близким, мы на краю света вас достанем?

Гектор сделал паузу и, не дождавшись от Перри реакции, продолжил:

— Вы неоднократно во всеуслышание заявляли, что наша прекрасная мирная страна остро нуждается в спасении от самой себя. Я, представьте, разделяю ваше мнение. Я изучил заболевание и пожил в самой гуще. Моя профессиональная точка зрения такова: некогда великая нация прогнила от верхушки до корней. И это не просто брюзжание старпера-маразматика. Многие люди в нашей организации принципиально не желают делить мир на черное и белое. Не смешивайте меня с ними, я старый злобный радикал. Пока все ясно?

Неохотный кивок.

— Дима и, как следствие, я предлагаем вам возможность исправить хоть что-нибудь, вместо того чтобы трепать языком. А вы рветесь с поводка, да еще пытаетесь это скрыть — такое поведение лично я считаю в корне бесчестным. И потому настоятельно рекомендую: позвоните Гейл немедленно, избавьте ее от страданий, велите утром сказаться на работе больной, а вернувшись на Примроуз-Хилл, в мельчайших подробностях расскажите ей все, что до сих пор держали в тайне от нее. Приезжайте вместе с ней сюда завтра, в девять утра. Собственно, уже сегодня. Олли за вами заедет. Вы подпишете еще более суровый и безграмотный документ, нежели тот, что вы подписали сегодня, а затем услышите остаток истории. Ровно столько, сколько нужно, чтобы вы себя не выдали, если вы вдвоем действительно решите отправиться в Париж, — и по минимуму, если вы откажетесь. Если Гейл захочет устраниться, это ее дело, но я ставлю сотню против десяти, что она останется с вами до конца.

Перри наконец поднял голову:

— Как?

— Что — «как»?

— Как спасать Англию? От чего? От самой себя, это понятно. Но от какого конкретно недуга?

Теперь уже Гектор задумался.

— Вам придется просто поверить нам на слово.

— Поверить на слово вашей организации?

— На данный момент — да.

— На каком основании? Разве не вы — «джентльмены, что лгут на благо родины»?

— Вы путаете нас с дипломатами. Мы не джентльмены.

— Значит, вы лжете, чтобы спасти свою шкуру.

— Опять мимо, это политики. Мы совсем из другой песочницы.

В полдень, солнечным воскресным днем, через десять часов после того, как Перри Мейкпис вернулся на Примроуз-Хилл мириться с Гейл, Люк Уивер отказался занять свое место за семейным обеденным столом (его жена Элоиза специально приготовила аппетитного жирного цыпленка под хлебным соусом, так как Бен пригласил в гости еврейского мальчика из школы). С извинениями, до сих пор звенящими у него в ушах, он покинул краснокирпичную террасу дома на Парламент-Хилл (который едва мог себе позволить) и отправился на встречу, которая, по мнению Люка, могла стать поворотной в его пестрой карьере разведчика.

Насколько было известно Элоизе и Бену, их муж и отец направлялся в уродливое здание на набережной в Ламбете, которое Элоиза, аристократка французского происхождения, окрестила «Лубянкой на Темзе». На самом деле его штаб-квартира находилась в Блумсбери — по крайней мере, последние три месяца. То ли вопреки растущему напряжению, то ли благодаря ему Люк предпочитал передвигаться не на автобусе и не на метро, а исключительно на своих двоих — привычка, которую он приобрел, работая в Москве, где три часа блуждания по тротуарам в любую погоду — это норма, если тебе предстоит очистить почтовый ящик или на полминуты шагнуть в приоткрытую дверь, чтобы получить наличные и материалы.

На то, чтобы добраться пешком от Парламент-Хилл до Блумсбери, у Люка обычно уходил час. По возможности он старался каждый день выбирать новый маршрут — не с целью запутать вероятных преследователей, хотя эта мысль редко его покидала, но затем, чтобы насладиться закоулками города, который он успел подзабыть за долгие годы работы за границей.