Станислав Меньшиков - Тайна папок Йонсона

— Ночью у Нордена никто не бывал? Сам он никуда не ходил? Например, гулять по парку?

Такого не было, сколько себя помнит старик.

— Пойду к вдове.

Расспросить ее должен был Штромсен. Это всегда тяжело, к тому же подобные беседы ничего никогда не давали. Даже если жены что-то знали, то старались хранить молчание.

Госпожа Норден была не одна. Вокруг нее хлопотали ее родные сестры, почти одного возраста и очень похожие друг на друга. Высокие, спортивного вида блондинки лет около сорока, вполне во вкусе Штромсена. Они были из аристократической семьи, одна замужем за известным адвокатом, другая — за главой промышленного концерна. «У лидеров социал-демократии, — подумал полицейский, — родство теперь не хуже, чем у консерваторов». Когда-то в городе, где он родился, социал-демократов считали красными, большевиками. Никто не мог себе представить, что они станут ведущей правительственной партией, приобретут респектабельность, будут жить в особняках, полиция будет выполнять их распоряжения.

Вдова, казалось, еще не отошла от шока, ее лицо было молочно-бледным. Она еще не осознала до конца, что произошло. Штромсену часто приходилось наблюдать женщин в таком состоянии. Лишь позже наступит ощущение безвозвратной потери. Не хотелось ни о чем говорить, лучше было уйти. Но уже почти сорок лет он не уходил и задавал свои вопросы.

Она всегда ложится около одиннадцати, читает в постели до полуночи, а то и позже. Вчера заснула быстро — плохо спала накануне. Берт ложился поздно, спал в отдельной спальне. Так было с тех пор, как он стал премьером. Эта работа его погубила, оторвала от нее. Ночью она ничего не слышала, если бы услышала, то встала бы и побежала на помощь. Проснулась около восьми и села завтракать, но пришел Нильсен со страшным известием. Кто мог убить мужа? Личных врагов у него не было. Друзья его любили, а противники уважали, даже если не соглашались с ним. Никому никогда ни причинил он зла.

Нет, он не нервничал, не ждал смерти. Все эти предосторожности, электроника появились не по его инициативе и лишь после убийства Пальме. Как бороться с терроризмом, если для него нет никаких преград?

«Шок проходит», — подумал полицейский. Впрочем, это же необычная женщина, когда-то она активно участвовала в общественной жизни, в молодости была репортером, да и теперь публикует комментарии по запутанным политическим вопросам. Штромсен не любил политики, комментариев не читал, но жена его часто вслух восхищалась колонкой Шарлотты Ванденберг — госпожа Норден подписывалась девичьей фамилией.

— Надеетесь ли вы найти убийцу? — с издевкой спросила средняя сестра. По-своему оценив его молчание, добавила: — В случае с Пальме полиция проявила поразительную бездеятельность и подозрительное отсутствие профессионализма. Неужели наша полиция последует этому позорному примеру?

Жены адвокатов все знают, обо всем имеют мнение. Впрочем, только ли они?

— Преступления редко остаются нераскрытыми, — возразил он мягко. — Правда, иногда на это требуется много времени.

Излишняя прямота долго мешала карьере Штромсена. Сколько бойких и щедрых на обещания коллег обошло его на служебной лестнице. Вовсе не обязательно говорить то, что думаешь. Что же все-таки вынесло его наверх? Абсолютная честность профессионала? Умение разгадывать головоломки? Все решил случай. Двенадцать лет назад он сумел вернуть родителям похищенного наследника крупнейшего, по слухам, состояния в стране. Двинься он в другую сторону в том большом лесу, где был тайник, и не найти ему никогда этого сынка богачей, и не быть сейчас начальником столичной полиции.

Штромсен откланялся и пошел к выходу, чувствуя на себе холодные, насмешливые взгляды сестер госпожи Норден. Его мрачный, насупленный вид, рассеянный взгляд редко кому из не знавших его внушали уверенность. Скепсис был на его лице даже тогда, когда он пытался выразить почтительность перед начальством. С таким лицом можно было пробиться наверх только благодаря счастливому стечению обстоятельств.

Выйдя из особняка, он направился к главным воротам. Задержался в проходной, разглядывая ленивых жандармов. Смерть подопечного, казалось, не изменила ничего в их обычном распорядке дня. Они равнодушно поглядывали на мониторы, временами перебрасываясь солдатскими шуточками. Сейчас их спокойствие казалось неуместным. Хотя охранять в данный момент было некого.

За воротами Штромсена остановили корреспонденты. Еще одна неизбежная процедура. Ответил на их вопросы, уселся в «мерседес». Рванувшись вперед, машина сиреной разогнала тишину сонного богатого квартала, круто свернула на Тиллинген-алле и прямо по трамвайным рельсам, в обход пробок и заторов ринулась к центру столицы. Спешить было некуда, но положение шефа полиции обязывало ехать не по правилам.