Михаил Беглов - Две неравные половины одной жизни. Книга 2. После

За годы перестройки страна достаточно сильно изменилась. Народ вдохнул пьянящий воздух свободы и уже вряд ли бы послушно смирился с новым резким политическим поворотом, а уж тем более с возвратом к прежним временам. Поэтому получалось, что скорее всего Горбачев использовал ГКЧП для того, чтобы, оставаясь в тени, посмотреть, куда выведет кривая. Просчитав все, на его взгляд, возможные варианты, он, видимо, решил, что в любом случае может выйти триумфатором из этой ситуации, независимо от того, как будут развиваться события. То ли люди безмолвно примут ГКЧП, то ли, наоборот, выйдут на улицы и окажут сопротивление. Правда, история нас учит, что все варианты просчитать невозможно, и очень часто события начинают развиваться совсем не так, как хотелось бы их организаторам.

Поезд, на котором ехал Андрей, как ему и положено, пришел на Киевский вокзал. Оставив сумку в камере хранения, Андрей решил пойти к Дому Советов России, который в народе с первых дней после его строительства, прозвали Белым домом. До него от вокзала по набережной Тараса Шевченко рукой подать – не больше десяти минут медленным шагом. Уже выйдя на площадь, Андрей почувствовал царящее в воздухе напряжение. Военные грузовики с вооруженными солдатами, бронетранспортёры и танки на ключевых перекрестках, группы возбужденных людей, которые пытались о чем-то разговаривать с военными.

Андрей достаточно спокойно дошел до Калининского моста, ведущего к Белому дому. Хотя по дороге ему и попались вооруженные патрули, но его никто даже не пытался остановить. Уже издалека было видно, что мост забит людьми, которые периодически начинали что-то скандировать. Он поднялся по каменным ступеням и увидел, что человеческое море заполнило не только весь мост, но и всю площадь перед Белым домом и подъем к Новому Арбату. Там же были видны стоявшие друг за другом танки.

«Долой ГКЧП!» – в очередной раз пронеслось над толпой. – «Нет – хунте!» Кое где были видны самодельные плакаты, развивались российские триколоры. Один из плакатов сразу бросился Андрею в глаза: «Забил снаряд я туго в Пуго». Это был министр внутренних дел, который, видимо, и распорядился ввести внутренние войска в Москву.

Андрей подошел к молодому парню, стоявшему неподалеку:

– Я только с вокзала. Что происходит?

– Пришли защитить Белый дом. Там Ельцин. Он еще днем приехал. Уже несколько раз выступал. Требует ареста ГКЧП и возвращения в Москву Горбачева. Он оказывается в Форосе в Крыму под домашним арестом.

– А не страшно. Стрельбы не было? Вокруг столько солдат, танки, – спросил Андрей.

– Нет, не было. А танкисты уже перешли на нашу сторону. Не хотят идти против народа.

Парень усмехнулся:

– Так что теперь уже не страшно. И вообще ты по телевизору этих ГКЧПистов видел? А, ты же только с поезда. Вот им было явно страшно – руки трясутся, глаза бегают, бледные. Все явно с перепоя. Я как по телевизору их увидел, сразу понял, надо сюда. От таких уродов надо страну защитить.

Парень добавил еще пару слов, выходящих за пределы нормативной лексики, но без которых русский человек никак не может выразить всю глубину своего отвращения или восхищения. Единственным более-менее приличным словом было «ушлепки».

Андрей еще некоторое время походил по мосту, а потом решил, что надо все же пойти домой. Алена, наверняка, волнуется. Если что, потом вернусь сюда, решил он.

Алена действительно уже вся извелась в ожидании мужа. Она прекрасно знала, когда приходит поезд из Киева. Прошло уже достаточно много времени, а Андрея все не было. Зная мужа, она опасалась, как бы он не ввязался в какую-нибудь неприятную историю. Ей самой было страшно просто выходить на улицу. Дворами, избегая больших улиц, она сбегала за детьми, забрала их из школы и теперь сидела на кухне в нервном ожидании. По дороге домой дети замучили ее вопросами, что происходит, но Алена не смогла толком им объяснить, потому что, собственно говоря, до конца сама не понимала.

– Вот папа приедет, он вам все объяснит, – вот таким ловким маневром она ушла от перекрестного допроса дочерей.

Звонок в дверь, радостные крики детей – «Папа пришел!», приветственный лай их питомца – щенка мраморного дога, прервали ее грустные размышления.

Щенок, которому дали гордое имя Цезарь, появился в семье сравнительно недавно. Дети долго ныли, что хотят собаку, Андрей их поддерживал, а Алена держалась, сколько могла, потому что прекрасно знала, что обещания обещаниями, но в итоге все заботы о «друге человека» лягут на нее. Но в конце концов сдалась. Она ведь тоже любила собак, хотя открыто в этом и не признавалась. Сначала, увидев объявление на столбе, купили щенка пуделя. Он был очень милый, но какой-то странный – ни на шаг не отходил от Алены, как-то жалобно ныл, будто у него что-то болит, а во время прогулок через каждые несколько метров садился «передохнуть». Они свозили его к ветеринару, сделали рентген и оказалось, что у щенка был плохо сросшийся перелом задних ног. Причем, как сказал ветеринар, нормально ходить он не сможет. Долго думали, что делать, было пролито много слез, но потом все же решили собаку вернуть хозяйке – травмированный пес никак не укладывался в их активный образ жизни. К тому же и детям, и Андрею хотелось все же иметь собаку побольше. Увидев в книге про собак фото мраморного дога – гигантского, но невероятно милого пса размером с крупного теленка все – кроме Алены, естественно, – решили, что это именно то, что им надо. Так уж странно устроены люди – они легко поддаются собственным желаниям, не думая о последствиях, а в данном случае о сложностях содержания большой собаки в московской квартире. Андрей позвонил в кинологическую ассоциацию и там пообещали подобрать породистого щенка. Через какое-то время его нашли, но далеко в Эстонии, у лесника, который занимался среди прочего разведением догов. Но беда была в том, что Кинологическая ассоциация Эстония была категорически против того, чтобы щенка «королевских кровей», – а его родителями были какие-то немыслимые чемпионы Европы и мира, – отдавали за пределы республики, а уж тем более в Россию. И раньше отношение к ней эстонцев были не самыми дружелюбными, в чем Андрей с Аленой могли сами убедиться во время свадебного путешествия, а теперь Россию уже в открытую местные националисты называли чуть ли не главным врагом Эстонии. Идиоты!