Александр Киктенко - Фейк-Ньюс

– Да ну вас нафиг! – наигранно обиделся Роман и решительно схватил один из Иркиных контейнеров.

– А ведь чебурекбургер попробовать захотелось? – вкрадчивым голосом спросила Ирка, услужливо подавая Роману одноразовую вилку.

– Ну, не знаю… – наигранно протянул журналист, открывая контейнер с голубцами.

– Да поймите вы, – вступил в диалог молчавший до сих пор Савелий. – Экономическая теория – это только вершина айсберга в теории Кузнецова. Всё в нашей жизни уже давно происходит не по тем законам, к которым мы привыкли. Буквально всё!

– Ну, это ты загнул, – парировал Роман, уплетая Иркину стряпню. – Дважды два – всё равно четыре.

– А вот и нет! – вспылил Савелий. – Не четыре, не пять и даже не шесть!

Роман от удивления даже перестал жевать.

– А сколько? – спросил он, начиная сомневаться в здравомыслии друга.

– Столько, сколько нужно! – на полном серьёзе ответил Савелий.

– Кому? – опять не понял Роман.

– Всем! Тебе, мне, Ирке! Всем! – парировал будущий экономист. – Если всем понадобится, чтобы дважды два было двенадцать, то так оно и будет!

– Ну, это ты, парень, бредишь, – фыркнул Роман и продолжил жевать. – Ведь есть законы математики. Законы природы, в конце концов.

– Нафиг все законы! – парировал распалившийся Савелий. – Законы придуманы людьми и для людей! Если всех убедить в том, что солнце, скажем, не жёлтое, а зелёное, то оно и станет для всех зелёным! Сначала всё человечество убедили в том, что Бог есть! И все стали в него верить! А потом, в Советском Союзе, целому поколению смогли доказать, что Бога нет! Так он есть или его нет?

– Ты святое не тронь, – демонстративно насупился православный христианин Роман, мысленно произнеся «прости, Господи» и украдкой потрогав крестик через рубаху.

– Хорошо, – согласился Савелий, уважающий веру друга.– Возьмём другое. Вот ты, например, журналист.

Признание его, ещё не получившего соответствующий диплом, журналистом всегда льстило Роману, и он с готовностью кивнул.

– Ты пишешь новостные заметки, или как там у вас это называется? – продолжил Савелий.

– Колонку, – просветил друга Роман.

– Колонку, – согласился Савелий. – А новостей вокруг тысяча.

Роман снисходительно кивнул, соглашаясь с оппонентом.

– А кто выбирает, какие новости размещать в вашей газете, а какие нет? – задал вопрос будущий экономист.

– Главный редактор, конечно! – улыбнулся Роман, демонстрируя знание предмета.

– А как ты думаешь, почему в газету попадают именно те новости, которые попадают? На основании чего твой главный редактор делает этот выбор?– спросил Савелий.

– Ну, тут всё просто, – снисходительным тоном стал разъяснять Роман. – Есть события рейтинговые, ну, там, криминал всякий, взрывы, убийства. Политика опять же сейчас в цене. Есть «заказуха», то есть проплаченные материалы. В общем, выбираются те новости, которые будут интересны читателю. Которые принесут газете рейтинг, ну, и, в конце концов, деньги.

– А откуда твой редактор знает, что именно эти новости интересны читателю?

– Как откуда? – поднял брови Роман. – Если новости не интересные, то люди перестают их читать, не заходят на сайт и не покупают газету. Доход падает, и в таком случае газета или умирает, или меняет главного редактора, что чаще всего и происходит.

– Значит, ты утверждаешь, что новости в твоей газете выбирает не главный редактор, а читатель? – задал вполне логичный вопрос будущий экономист.

–Ну, в глобальном плане ты прав, – чуть задумавшись, ответил Роман, начиная чувствовать какой-то подвох.

– То есть ты утверждаешь, что читатель ждёт от газеты определённых новостей. Не «вести с полей», а, скажем, репортаж с места заказного убийства? – не унимался Савелий.

– Ну, в общем, да, – согласился журналист, начиная понимать, к чему ведёт друг.

– А не кажется ли тебе, что в таком случае твоя газета просто оправдывает ожидания читателя, публикуя не те новости, которые действительно нужны и важны, а те, которые от неё ждут?

– Я понимаю, о чем ты хочешь сказать, – перебил его Роман. – Мы, конечно, слуги народа и даём ему то, что он хочет, но существует объективная реальность. Мы ведь не можем взорвать электростанцию для того, чтобы об этом написать, как бы этого от нас не ждали наши читатели. Мы пишем о том, что на самом деле происходит в жизни. Мы лишь отбираем то, о чём писать. По сути, мы поэтому и называемся четвёртой властью, что именно мы решаем, о чём народу нужно знать, а о чём нет.