Ольга Виноградова - Якобинец [litres самиздат]

– Верно, мне импонирует ваша справедливость и беспристрастность», – Норбер склонил голову, он счел необходимым польстить самолюбию молодого чиновника, – в то время, как нас готовы убивать без суда…

Но что же здесь не так…

Д Уарон был умным и способным человеком, но вероятно, слишком молод, опыта, но главное, жёсткости и хватки добермана ему явно пока не хватало…Но в данной ситуации это и было спасением…

И всё же.. что-то здесь не так, в чём же настоящая причина его везения? Обычно чтобы терроризировать нас, бонапартистам не нужны прямые доказательства, для них, как и для аристократов «хороший якобинец – мёртвый якобинец», даже если он явно невиновен, а тут …

Почему д Уарон дал делу «задний ход», сам чего-то испугался или получил указания сверху?

Лесть подействовала должным образом, выражение лица д Уарона заметно смягчилось, и он повторил:

– Вы свободны Куаньяр и помните о том, что я вам только что сказал…

Д,Уарон нервно постукивал по столу костяшками пальцев.

Вот и отлично.. Теперь, даже если герцогиня д Аркур обратится в суд, обоих официально виновных в ее незаконном задержании нет в живых, спасибо якобинцам…кто-бы мог сказать, что я могу быть им благодарен, а если ей намекнуть, что именно её любовник, чем пяти минут муж, приложил к этому руку, она сама сразу заберет заявление! В чём-то он был даже благодарен Куаньяру…

– Прислушайтесь к моему совету, месье Куаньяр, навсегда оставьте политику, а особенно дикую идею вернуть времена Конвента…

Куаньяр сдержанно поклонился и вышел.

Необычная свадьба в особняке д, Аркур

Гости были сдержанно вежливы и слегка напряжены, обе стороны внимательно приглядывались друг к другу. Каждый ожидал от другой стороны какой-нибудь резкости или враждебности.

Норбер, он же месье Куаньяр, одетый в дорогой и элегантный тёмный костюм, внешним видом ничем не уступал любому из аристократических друзей жены.

Женщинам за столом было несравнимо легче, они хорошо знали друг друга, но чувствовали себя свободно. Темы женских бесед были совершенно безопасны, новые моды и драгоценности, кто из общих знакомых дам с кем встречается, кто выходит замуж, кто ждет ребенка, кто освоил новые виды рукоделия…

Мужчинам было труднее, следовало поддерживать общий, ни к чему не обязывающий разговор, со всей осторожностью избегая общественно-политических тем, никаких упоминаний о революции и недавнем прошлом.

Но вполне приятно и светски начавшийся вечер вдруг оказался щедрым на сюрпризы.

– Розели… Арман… это же вы…ну же, Лаваль сентябрь 93-го, я попал к вам в дом раненым, почти умирающим, вы спасли мне жизнь, не ожидал когда-либо вас снова увидеть, но очень рад!, – тихо шепнул Норбер человеку напротив.

На душе стало теплее и легче, хоть один человек из этой компании роялистов не казался ему чужим и потенциально опасным.

Барон де Розели мягко наклонил голову и сделал жест, он также узнал нового мужа мадам и также очень тихо ответил, чтобы не привлекать внимание других:

– Поговорим позднее, не за общим столом! Думаю, у нас еще будет повод встретиться в более непринужденной обстановке?

– Когда вам будет удобно, не представляете, как я рад вас видеть…Почему не пришла Мария, с ней все в порядке?

– Да, у нас всё в порядке, спасибо. В другой раз мы придем вместе.

Удивительное дело, кажется, никакой другой роялист не способен был вызвать у Куаньяра такого взрыва позитивных эмоций…

Хуже другое, виконт Альбер де Марси близко рассмотрев Куаньяра, вдруг тоже о чем-то вспомнил и слегка отшатнулся, отрывисто вырвалось:

– Комиссар Конвента, верно?!… Вашу миссию в Майенн в 93-м никогда не забыть!

Куаньяр смотрел на виконта внимательно и спокойно:

– Напомните мне, пожалуйста, месье, где именно мы с вами встречались? Всё же прошло почти 11 лет…

– Извольте. Примерно в 3 километрах от Майенна, у дороги на краю леса, вы подобрали меня раненого и после оказания помощи собрались доставить в трибунал. Если бы вам удалась ваша затея, я уже не сидел бы сейчас перед вами.

На губах Куаньяра вдруг появилась слабая улыбка:

– Да, я вспомнил эту давнюю историю. И знаете, что я вам скажу, притом честно… я рад, что моя затея мне не удалась, будто камень с души упал. Я… теперь можно так сказать, не хотел становиться виновником вашей казни, но требования долга страшная вещь, сами понимаете. Ваши появились так неожиданно, как черти из табакерки. Так что выходит, это я вам обязан жизнью или, потом вы пожалели, что отпустили меня?