Михаил Байков - Достигая крещендо

Божесов, переодевшийся из своего casual–костюма в стандартный тёмно–синий двубортный пиджак с агрессивным пурпурным галстуком, лицедействовал перед толпами журналистов в холле с блестящим глянцем мраморным полом. Под тяжеловесными люстрами его встречал Президент республики с натянутой улыбкой славянского гостеприимства.

Епископу Евгению сотрудник службы протокола передал записку на плотной бумаге: «Официальная часть быстро пройдёт. На разговор за закрытыми дверями вы приглашены». Евгения отвели из людной части Дворца во внутренние коридоры. Там царила гнетущая тишина. Из гигантских окон падал дневной свет, от которого золотые элементы декора помещений начинали играть переливающимися бликами. Епископ поспешил выйти из этого символа вульгарного богатства. Открыв дверь, он очутился в чуть более скромном помещении. Это был длинный коридор с редкими дверями. Из одной вышел курчавый подросток в домашней одежде. Он остановился и с любопытством посмотрел на епископа.

– Из России? – спросил он нагло.

– Ага.

– Заблудился, поп? – в его голосе звучала хамоватая манера, свойственная детям глав государств.

– Я не поп, а епископ, – отвечал с достоинством Евгений, внутри желая ударить подростка.

– А мне–то наплевать. Я в Бога не верю, – говорил подросток с антиклерикальным вызовом, провоцируя Евгения.

Он стал ждать оправдательной реакции от епископа, но Евгений лишь смерил его сочувствующим взглядом и, сделав шаг вперёд, произнёс шёпотом:

– Да… Если честно, то я тоже.

Президентский сын, не встречая за свою практику троллинга священноначалия такого ответа, сбивчиво залепетал:

– Да? Но как же? Вам хотя бы положено притворяться!

– Знаешь, в того Бога, в которого не веришь ты, в того и я не верю… Потому что, когда ты говоришь: «Бога нет», в сознании всплывает фигура седовласого старца, сидящего на облачке и посылающего молнии на лысины грешников. Такого мне не надо. А вот если ты откроешь учебник догматического богословия, то, возможно, не будешь так скептически относиться к вере…

Подросток удивлённо посмотрел на епископа и хитро улыбнулся, оценивая ответ Евгения, как вполне достойный.

– Ах, вот вы где! – крикнул из–за спины сотрудник службы протокола. – Переговоры в другом крыле…

Он увёл Евгения из домашних помещений президентской резиденции. Взглянув на уведомления в новостной ленте, епископ увидел публикацию BBC–News: «Божесовская Белорусь: интеграция или интервенция?»

В скромном зале с маленьким белым столиком по центру сидели друг против друга по три представителя от каждого государства – Президент, министр иностранных дел и министр обороны. Божесов, ожидая пока его коллега отдаст распоряжения службе протокола, сидел и насвистывал: «Ясная, светлая, чистая, нежная – белая, белая Русь»…

– А это кто? – спросил недоумённо белорусский Президент, с лица которого исчезло благостное выражение официального приёма.

– Это мой политический советник по вопросам Европейской политики, – придумал на ходу Божесов, садясь за стол вперёд хозяина вечера. Евгений положительно оценил такой ответ.

– Да ты не парься, Саныч. Мы к тебе с открытым сердцем приехали, – потянулся Божесов, как будто вот–вот и закинул бы ноги на стол.

– И границами… – пробубнил Президент. – С чего мне вообще с тобой договариваться об интеграции? Ты последние дни досиживаешь, потом с Орловой и её Администрацией всё будем решать.

– Ой, не советую, – зевнул Михаил Александрович.

– Елизавета Николаевна не так сговорчива, как мы, – пояснил Даниил Николаевич своему коллеге, но предназначалась это фраза для всех.

– Она же чиновник, – продолжил Божесов. – Это я тебе чайный сервиз в подарок привёз и делегацию из двух ключевых министров и представителя интеграционного Комитета, – назвал новую должность епископа Божесов. – А Орлова привезёт с собой весь Комитет и двадцать тысяч страниц планов и дорожных карт. Засядете с ней за этим столом всей гопкомпанией и выйдите только тогда, когда каждое слово этой писанины по морфемам разберёте… Оно тебе надо?

– Ну, я с Елизаветой Николаевной попытаюсь договориться, – юлил белорусский лидер.

– Батюшки мои! Саныч, а я–то куда исчезну из политического бомонда? Да и что за мода, не дожидаясь условий, начинать отказываться? – манера переговоров у Божесова была странной, он полностью брал под контроль сознание всех присутствующих, рассеивая внимание на мелочи своего вольного поведения и убирая концентрацию с предмета обсуждения.