Михаил Байков - Достигая крещендо

– Можете радио включить, пожалуйста, – попросил Евгений несвойственно робко. Женщина–водитель, не отрывая взгляда, включила радио.

«… желают свободной счастливой жизни. Хотят быть окружёнными заботой и теплом, хотят иметь стабильный заработок и уверенность в завтрашнем дне, – звучало из колонок чтение текстов предвыборной агитации. – Уже через два года безработица будет сокращена в два раза, а уровень жизни повысится в четыре. Доступное жильё и здравоохранение – это реальность грядущих лет. Качественное и бесплатное образование всех уровней – реальность месяцев. Всесторонняя поддержка семьи и детей – необходимость завтрашнего дня… В это воскресенье выбирай благополучное будущее. Елизавета Орлова – Благосостояние, Образование, Семья».

На лицах женщин епископ увидел мягкую улыбку.

– Вы пойдёте голосовать? – решительно спросил он.

– Разумеется, – ответила неожиданно приятным голосом одна из них.

– Ваш выбор вполне очевиден, – попытался пошутить Евгений.

– А ваши аналитические способности поразительны, – продолжая смотреть прямо на дорогу, ответила женщина–водитель, тоже нежным голосом, в котором всё равно проскочил сарказм.

– Может быть, вы вообще не голосуете… – оправдался епископ.

– У нас никто не отбирает свободу, Ваше преосвященство. Мы хоть и подневольные в некотором смысле люди, но нас уважают гораздо больше, чем некоторых министров… А голосовать мы действительно будем за Елизавету Николаевну.

– Но ведь вы понимаете, что у неё не совсем яркие призывы? – спросил Евгений.

– Благосостояние, образование и семья – это единственное, чем позволит ей заниматься Божесов, – улыбнулся женщина–водитель, сделав резкое движение и повернув автомобиль на съезд с шоссе. Кортеж остановился у придорожной деревеньки, в большей степени выполняющей функцию мотеля дальнобойщиков.

– Надеюсь, вас не слишком отвлекали мои эскортницы? – поинтересовался у Евгения неожиданно появившийся у двери Божесов.

– Какие–то они слишком либеральные, – усмехнулся, выходя из автомобиля, епископ.

– У них в контракте прописано говорить всякую чепуху… Бывает, оставишь их с пылкими французскими дипломатами, разговоры затянутся, флирт начнётся, а мои девушки глазки построят, множество бесполезной в практическом смысле информации вывалят, но сами получат гораздо больше. Так что всё, что они вам сказали, мне известно, – Божесов дружелюбно посмотрел в глаза епископу. – Но про Орлову они врут. Она сможет делать всё, на что хватит полномочий…

– А вы?

– А у меня национальные идеи. «Справедливость, образованность, милосердие» – вот на чём можно строить Россию со справедливыми образованными и милосердными юнитами… то есть гражданами.

Под пасмурным, но уже полностью выплакавшимся небом, они прогулочным шагом двигались к двухэтажному жёлтому домику с тепло горящими окнами за решётчатым забором.

– Именно здесь ночевали дальнобойщики с тремя нашими фурами… – сказал Божесов заговорщически и, оставляя епископа, вошёл в дом, взмахнув своим длинным плащом.

Евгений был уверен в полной безопасности здания, а потому, решил обойти участок. Сзади дома была пожарная лестница на второй этаж, поддаваясь какой–то неожиданной ребяческой мысли, Евгений схватился за перекладины и, опробовав двумя подскоками на прочность лестницу, стал подниматься. На верхних ступеньках он повернул голову назад и увидел тянущееся сквозь тёмные леса шоссе с редкими точками машин. В воздухе начинало разноситься птичье насвистывание… В соседнем окне вспыхнул свет, и епископ поспешил влезть внутрь дома. Коридоры с рваным грязным линолеумом, маленькие испачканные окна, запах металлической воды, большие рои мух, из одной комнатушки доносился детский храп, сливающийся с завывающим звучанием басистого мужчины под двести кило. На лице Евгения проскользнула грустная улыбка… Он подошёл к лестнице, ведущей в кафешку первого этажа из неудобных и маленьких ступенек, на которые не влезала полностью нога епископа.

Внизу он увидел забавную картину – за потрёпанным жизнью столом, над крошками, наспех сброшенными на пол, сидел совершенно невозмутимо и по–простому Божесов в своём щегольском наряде и разговаривал с мужичком–хозяином с редкой засаленной бородкой. Подойдя ближе, епископ увидел, что перед Божесовым на тарелке лежит кусочек запечённой куриной грудки и горка жареных грибов с мелкими кусочками золотистого картофеля.