Михаил Байков - Достигая крещендо

– Да… Мой водитель не может справиться… А в аэропорту меня ждёт самолёт…

– Куда вам?

– В Чкаловский…

– Да? Это просто отлично. Мне по пути! – сказал оживлённо Евгений, хотя это не соответствовало действительности.

– Увы, мои вещи не влезут в вашу машину, – отвечала она, осматривая автомобиль епископа.

– Внешность бывает обманчива, – улыбнулся он.

После недолгих уговоров, видимо, понимая, что можно не успеть, она решилась воспользоваться шансом.

– Иеремей, давай в Чкаловский аэропорт, – Иеремей посмотрел очень удивлёнными глазами.

– Он у вас немой? – спросила женщина.

– Да…

– Мне кажется, я вас где–то видела.

– Я епископ Евгений Князев, – ответил он спокойно.

Спутница чуть заметно сморщила на мгновение лицо от неудовольствия.

– А вас как зовут?

– Мари…

– А… Вы пресс–секретарь Божесова? – поинтересовался епископ, прекрасно зная об этом.

Мари посмотрела на епископа, оценивая его.

– Бывшая, – произнесла она уверено.

– Да? – удивился Евгений. – Думал, что в это трудное время ему нужны люди…

Мари вопросительным взглядом уставилась в Евгения, думая, в курсе ли он последних событий или говорит о чём–то другом…

– Вы не знаете? – спросила она.

– О чём?

– Божесов задержан, пока не гласно, но это конец его интригам…

В голове Евгения проскочила самая страшная мысль – если Божесов арестован, то «True liberals» бесповоротно стали террористической организацией, а всех сотрудников Штаба точно арестовали, а значит и…

– То есть как? За что?

– За попытку организации госпереворота.

Евгений побледнел.

– И Орлову тоже?

– Вижу, вы многое знаете, – ухмыльнулась она дико. – Пока ещё нет. Сначала разберутся с оппозицией и митингами, потом проведут голосование, а на следующей неделе официально распустят Правительство.

– А вы убегаете от своих идеалов, – прошептал разочарованно епископ.

– Что вы! – бодро возмутилась Мари. – Мишины идеи и взгляды были противны не только моему внутреннему миру, но и моему характеру либерального человека, любящего демократию и желающего менять страну к лучшему. Да, в 2023 я посчитала его человеком, способным привести и меня к власти, и страну в будущее. Но нет, он оказался недокоммунистом и даже фашистом…

– Вы ошибаетесь. Его идеи гораздо шире, – робко отвечал епископ, а Мари бодро, даже с агрессией продолжала:

– Он овладел моей жизнью, связал меня по рукам, сделав всего лишь пресс–секретарём. Конечно, я не святой человек, имеющий как моральные, так и уголовные преступления, от которых Божесов меня оградил. Ему было наплевать на меня и на кого бы то ни было. Только личные амбиции, аппетиты и чувство себя, как оракула мировой справедливости! Из–за него мне сейчас 35 лет, а у меня нет ни дома, ни детей, ни будущего в этой стране… И да, я убивала, Ваше преосвященство, лично, этими руками, веря в справедливость своих действий. Делала это ради практического результата, считая, что ценнее человеческой жизни могут быть только две человеческих жизни. А в результате своих преступлений чуть не привела к власти Божесова, а у него вовсе нет рамок. Будь его воля, он начнёт и Третью, и Четвёртую и любую другую войну… Поэтому я начала сотрудничество со Службой безопасности и Лапиным. Он хотя бы современен, и будет направлять страну в мировую рыночную систему, что в перспективе приведёт к изменениям в социуме. С Божесовым же построить демократическую и свободную страну невозможно.

– Разве не видите? – спросил её епископ, взволнованный вылитым на него потоком информации. – Мы с вами на Садовом кольце, движение на котором остановлено вашей «демократией»…

Мари посмотрела вперёд. Дорога была заблокирована океаном людей, вышедших против Конституции Лапина и против запрета «True liberals». Мари слегка усмехнулась.

– Видите, – ответила она, указывая на навигатор. – Все дороги этого участка Садового заблокированы чем–то… думаю полицией. Демонстрантов остановят прямо здесь и часа три поиграют с ними в гляделки, потом отпустят, как и всегда. Лапин не отличается в таких действиях от своего предшественника.

– Значит, без аэропорта?

– Ну, раз уж застряли здесь.

Автомобиль Евгения вместе с другими машинами завяз в толпе протестующих людей с масками на лицах. Они колотились в стёкла машин и выкрикивали громкие требования разного содержания с обильным использованием крепкой лексики. Постепенно этот поток стал останавливаться.