Михаил Байков - Скульптор жизни

На балкон выбежал Понырев.

– Михаил Александрович, она! Эту фигуру я видел около мест четырёх убийств!

Михаил отдёрнулся от бинокля, посмотрел чуть одурманенными глазами на своего гостя, кивнул, стал смотреть опять. Но фигура исчезла.

– Странно это…

– Она прощалась, – задумчиво проговорил Михаил. – Ты говоришь, что знал обо всех четырёх убийствах?

– Да.

– Тогда почему ты не сообщил о последнем вовремя?

– Она мне сказала.

– В смысле?

– Когда я выслеживал предполагаемую жертву убийства, сзади я услышал, что кто–то меня зовёт: «Поэт!»

– Почему ты подумал, что тебя?

– Ну, ведь все меня зовут Понырев, а так звали героя в романе «Мастер и Маргарита», Ивана Бездомного.

– Ага… Ясно, – поморщился про себя прокурор, – И что она ещё сказала?

– Ничего. Только позвала и показала в противоположную сторону рукой.

– Ага…

Минуту просидели молча. Понырев смотрел на прокурора, прокурор смотрел в душу. Наконец он пробудился, сказал:

– Друг мой, закрой все двери и окна. И иди спать.

Понырев ушёл. Прокурор продолжал сидеть. Просидел ещё полчаса. Взял свой дневник, начал просматривать записи с начала недели. Чем больше он читал, тем больше усиливалась его тревога. Постепенно в памяти начали обрисовываться четкие воспоминания. Но они были не так радостны. Михаил закончил читать, отбросил дневник, напряжённо задумался. Стало холодно. Михаил понял, что не закрыл балкон. Вышел туда, в надежде увидеть за соснами тень. Но, к сожалению или к счастью, ничего не было…

Уже утром раздался звонок телефона.

– Да?

– Приезжайте в город… Семь тысяч человек вышли на улицу.

Глава XIV

Прокурор с Поныревым мчались в Лимск, где с семи часов на площадь выходили люди с лозунгами «За честные выборы!», «Свобода слова» и прочей ерундой, которая очень сильно подставляла действующую областную власть.

Когда Михаил Александрович въехал в город, около девяти часов, на площади было уже пятнадцать тысяч человек. Губернатор и мэр пытались успокоить митингующих, но их слова оправдания никто не желал слушать. Властелины города были освистаны, и под улюлюканья толпы согнаны со сцены.

Машину прокурор оставил подальше от площади, мало ли что… А сам направился в эпицентр событий. Где–то около площади, в музее искусств, Михаил Александрович нашёл собравшихся вместе, многочисленных городских чиновников.

– Михаил Александрович, может быть вы попробуйте с ними поговорить? – увидев прокурора раньше всех, спросил мэр Лимска.

– Может быть и попробую, – ответил Михаил. – Вы только скажите мне, как вы планируете их разгонять, кроме слов?

– Со стороны всех улиц, ведущих на площадь, стоят пожарные машины, – ответил Петр Дмитриевич, таинственно кивнув.

– Ну, теперь можно будет и поговорить, – слабо улыбнулся ему прокурор.

Он вышел на сцену с микрофоном в руках и в своей форме советника юстиции. Толпа шумела и на его появление никак по–особому не отреагировала.

Неожиданно для всех собравшихся прозвучал выстрел. Все смолкли. К радости прокурора (стрелял именно он, в воздух, конечно) площадь покинули несколько десятков человек.

– Здравствуйте, товарищи! – крикнул, и без микрофона громко, прокурор. – Некоторые из вас меня знают, но я всё же представлюсь – прокурор области, Михаил Александрович Божесов, – по толпе пронёсся рокот. – Возможно, меня можно назвать виновником произошедшего. Но одновременно с этим, я пришёл вас успокоить, – послышались неодобрительные возгласы толпы. – И рассказать вам истинные причины убийств. Сразу хочу сказать, что это не враньё и не традиционные отговорки. И в доказательство своих слов я спущусь к вам, – под уже немного одобрительные звуки, издаваемые толпой, прокурор спустился со сцены. – Итак, для начала хочу спросить, что вас сюда привело? Вижу на ваших плакатах требования о честных выборах, о свободе слова и прочем… Но есть вопрос, что вам не нравится сегодня? Вы не можете говорить свободно? Тот факт, что вы стоите здесь и вас не давят полицейские, говорит об обратном. Разве не так? А насчет честных выборов, если я не ошибаюсь, то они ещё не прошли, и делать выводы об их честности немного глупо… Но я понимаю, что вы озадачены и введены в заблуждение смертью господина Сикирова. Вы считаете, что мы убили его, якобы «боясь честной конкуренции». Смешно! Не так ли? Даже если предположить, что мы все обманщики, воры, уроды и прочие аморальные типы, то нас ни в коем случае нельзя назвать идиотами, неспособными предвидеть последствия от громкого политического убийства. Мы кто угодно, но не придурки!