Юрий Семенов - Конец черной тропы

— Про-ок... чекист?! — подскочила Куля.

— Да, чекист. Я с ихним главным вот так же, как с тобой, не раз балакал. Но ты об этом...— погрозил он ей пальцем.

— Понимаю. И не осуждаю, брось думать об этом. Ты умнее оказался. Только почему сбежал?

— Говорю, душа заболела, мучить стала, натворить мог чего-нибудь. Жизни-то впереди не вижу. И повис...

— Ничего ты не повис, Лука. А как жить, это уж ты мне, одичалый, дай решить,— взяла она его под руку и тряхнула чуть-чуть,— не робей, я же с тобой! Пойдем ко мне. Проку скажешь, что болел, или придумай что-нибудь понадежней.

Угар взвился:

— Дура! Прошлый раз с психу, кажется, крепко Проку наворочал. А я, может, только на самую верную прямую вышел.

— Ну и надо покориться,— рассудила Куля.— Давай о себе думать. Куда тебя, туда и я. Другого не будет.

— Есть еще выход,— решился, наконец, сказать Лука.— В открытую на людях выйти с повинной. Обещание властей падежное.

Сойдя в Жвирке с поезда, Сухарь решил заглянуть в буфет на вокзале, перекусить.

Он взял себе почти все, что было на витрине: селедку с луком, порцию баклажанной икры, польской колбасы и стакан морса. Устроившись в уголке за столом, начал есть, поглядывая на входную дверь и думая о том, что ничуть бы не удивился, если бы увидел там Пал Палыча с бегающими глазками. При этом Антон Тимофеевич обратил внимание на сидевшего напротив крупного голубоглазого парня, который вяло посасывал селедку и поглядывал на него так, будто хотел заговорить, И Сухарь выдал глазами, что заметил это,

— Поджидал вас на перроне, боялся проглядеть,— не промедлил с ответом сосед и, нагнувшись пониже над столом, добавил: — Шевчук Александр. «Я от В. В.», Антон Тимофеевич.

Сухарь в ответ никак не среагировал, продолжая есть, думал. Потом сказал:

— Идите за мной, как сверну в проход между домами, сворачивайте в следующий, там я встречу.— Залпом выпил он морс и, вставая, добавил: — Темнеет...

На дворе и в самом деле наступали сумерки, можно было бы повременить со встречей до темноты. Шевчук в любом случае не оторвется, зато можно будет присесть в укромном месте и обстоятельно обо всем поговорить. Да и сама встреча со своим братом-чекистом — радость душевная.

«Но как они узнали, что я должен приехать? Вообще мог не явиться сюда или притопать из леса с другой стороны. Сам не знал, куда меня Буча везет и где окажусь».

— Мы поджидали вас, когда вернетесь сюда после встречи с Проскурой в лесу, вы же сказали ему, что будете в Жвирке дня через три,— открыл секрет Шевчук.— Остальное все просто. Мой напарник лейтенант Карпенко сопровождал вас в Яворов, а несколько часов назад сообщил мне сюда по телефону, что вы едете в Жвирку. Оставалось не проглядеть на перроне.

— Молодцы! — от души похвалил Сухарь и догадливо уточнил: — Выходит, Карпенко засек и дом, в котором я был?

Ну а как же, Антон Тимофеевич, у нас даже задание: в случае чего — успеть помочь. Львовянам дана команда оказывать вам помощь.

— Вы разве не из Волынского управления? — уловил очередную новость Сухарь.

Шевчук подтвердил:

— Нет, львовяне вас страхуют.

— Очень приятно,— остановился Сухарь возле знакомых бревен в тихом неприметном закуточке, пригласил Шевчука присесть и сразу заговорил о деле:

— Доложите, Александр... как вас по отчеству? — поинтересовался.

— Агафонович.

Доложите у себя, Александр Агафонович, что ветре-* ча в том доме у меня состоялась на постое эсбиста центрального «провода» Комара по фамилии Дербаш. Там у него связная, не женщина, а громадина, имейте в виду, если будете брать Комара. Вы, пожалуй, сладите.

— Виктор Антонович Карпенко тоже не слабак,— вставил Шевчук. И спросил: — Больше у него никого но заметили?

— Нет, не видел. Запомните: к завтрашнему дню я все изложу, но мало ли что, вдруг Буча меня сегодня куда- нибудь уведет — члена центрального «провода» Горуна он удавил по приказу Комара. В опасной неустойчивости подозревается Хмурый, тень на него бросил Горун. В связи с этим Комар, как он проговорился, вызвал к себе срочно Хмурого. Подчеркиваю, чем закончится у них разговор — трудно сказать. Если Комар захочет расправиться с ним, то наверняка это сделает не у себя. Значит, эсбист даст Хмурому уйти. Вы все поняли, Александр Агафонович?

— Понял,— коротко ответил Шевчук.

— Руководство решит, что с ними делать. Но при этом надо учесть, что Комар направляет меня под Мюнхен в головной «провод», дает личное поручение по связи убитого Горуна. Подробнее я все опишу и завтра к открытию буфета на вокзале принесу, постарайтесь встретить меня в дверях, могу быть не один. Сориентируемся там. Прошу руководство учесть, решая судьбу Комара, как это может отразиться на моей дальнейшей «карьере» и санкционируется ли моя «командировка» в Германию. Последнее надо решать немедленно, потому что меня могут спровадить к переходу границы в Польшу завтра же, надо быть готовым. Какие будут дополнительные задания. Одним словом, чтоб завтра к утру все для меня было ясно.