Вольфганг Шрайер - Прелюдия 11

Кто-то саркастически заметил:

— Хорошо, что это сказали именно вы — вам-то возвращаться назад.

— Ну, я думал, правила игры вам известны, — пробурчал капитан.

Несколько последующих реплик Мигель не разобрал, а потом услышал голос Фигераса:

— Бросать мы никого не бросим.

Наступила пауза.

— Двадцать узлов, — доложил Рико.

Мигель видел, как линь скользил по его светлой ладони.

— Если дойдет до серьезной переделки... — начал Мак-Леш, но Мигель не слушал его: когда они высадятся, они будут делать то, что прикажет Фигерас. Капитан только доставит их до места. Но его слова насчет «серьезных переделок» заставляли Мигеля задуматься. Одна из полу-размытых временем картин-воспоминаний всплыла перед ним. Он снова увидел себя в минуту смертельной опасности, когда ему удалось выстоять — вместе с Даниелой и благодаря ей.

Был с ними еще третий, красавец Аурелио, ее двоюродный брат. Он разносил молоко и мыл потом бидоны, что приносило ему шестьдесят пять песо в месяц. Мать Даниелы просила его сопровождать Даниелу во время встреч с Мигелем и блюсти ее честь — у самой у нее не было на это времени и сил. Аурелио оказался настырным: он сам влюбился в кузину. Он носил бородку и был крепким парнем, лучшим боксером из всех подручных рабочих с молокозавода. В то время, весной пятьдесят восьмого, Мигель давно принадлежал к одной из подпольных групп, которая распространяла в Гаване листовки и подкладывала где надо взрывчатку, помогая свергнуть диктатуру Батисты. В его группе было немало молодых женщин, и ему пришла в голову мысль: а что, если вовлечь в группу и Даниелу, вырвав ее таким способом из-под материнской опеки? Но... Ауре-лио тоже вступил в их группу.

В тот вечер они подложили мину в трансформаторную будку в Хесус-дель-Монте это была самоделка, но большой взрывной силы. Пока Мигель ставил взрыватель на час с четвертью, остальные стояли на стреме. Времени им должно было хватить, они все рассчитали: через проспект Агуа Дульсе они добрались бы до Старого города прежде, чем в Хесус-дель-Монте погас свет и полиция начала бы привычную охоту; но тут, когда они как раз решили разойтись, между остановкой автобуса и трансформаторной будкой их задержала патрульная машина. Полиция в те дни хватала молодежь без разбора. Это было сразу после неудавшейся всеобщей забастовки, и полиция страшно нервничала.

Он никогда не забудет той сцены. Они стоят втроем в коридоре 39-го участка с поднятыми руками, лицом к стене. За спиной слышатся резкие голоса, кто-то стучит прикладом по плиткам пола, чьи-то руки ощупывают их — нет ли листовок или оружия. Лейтенант спрашивает Даниелу:

— На что тебе два парня сразу? Они оба твои любовники?

— Нет, я еще не выбрала... — говорит она.

— Так поторапливайся! — орет он и вытаскивает у нее блузку из юбки. — Давай с обоими!.. Сколько их у тебя уже было?

— Не считала.

— Что, к тебе на очередь записываются?

— Да нет, все как у всех.

Полицейские начинают гоготать: да, мол, штучка что надо, в порядке. Такая против Батисты не пойдет, у нее другое на уме, при чем тут революция?! Их гонят в шею, они успевают еще вскочить в автобус, когда слышится звук отдаленного взрыва и весь пригород погружается в темень, а моторизованные негодяи из полиции и охраны под вой сирен начинают носиться по улицам.

В автобусе Мигель жарко жмет ей руку, но ему кажется, что она смотрит больше на Аурелио. Он все время словно слышит ее голос: «Нет, я еще не выбрала...» А вдруг так оно а есть? И с того дня встречи с Даниелой превращаются для него в нечто новое, сладкое и страшное одновременно. Мигель часто оставляет их вдвоем, потому что боится, что мог бы без всякой жалости убить товарища. Аурелио же, чтобы доказать девушке, чего он стоит, бросается с головой в сомнительные авантюры. Во время покушения на сенатора Фрагу его убивают прямо на улице. Даниела плачет в объятиях Мигеля; он клянется, что никогда ее не оставит... Он нарушил свою клятву, но теперь он возвращается, и все будет хорошо.

Рико кричит снаружи:

— Шесть с половиной узлов, сэр! Наверное, мы у самого побережья.

— Вряд ли, — отвечает капитан. — Это всего лишь банка Тибуронес.

— Я просто чую землю, — возражает Рико.

— А чем пахнет Куба, малыш, — спрашивает маленький Равело, — сахаром, да?

Мигель выполз из каюты, попросил у Фигераса бинокль, но, сколько ни вглядывался, нигде ничего похожего на землю не нашел. Да и вообще ничего не было видно. «Чертов конек» скакал по пышным белым облакам.