Инна Тронина - Чёрная зима

Фактически, у Вадима долго не было нормального дома, и он привык жить, где придётся. Детство мальчик провёл в гипсовой кроватке, с помощью которой его усиленно лечили от спондилита. А мать, работая сутками и гуляя в выходные дни, бывало, и по полгода не навещала сына в лесной школе номер три при Ленгороно. Школа находилась в Александровской, близ Сестрорецка, на 7-ой линии, в доме 2/10. Этот адрес Вадим Шведов запомнил навсегда, потому там был его мир.

Только после того, как Галию отыскивали в очередной пьяной компании и угрожали лишить родительских прав, она с двумя сумками гостинцев приезжала в Александровскую; но Вадик воспринимал её как чужую женщину. Так оставалось до сих пор, и во время длительных разъездов беспокоиться было не о ком. Вадим был целиком свободен. И эту свободу, выстраданную в гипсовой кроватке, во время вынужденной, страшной, наполненной болью и тоской неподвижности, он не променял бы ни на какие блага.

Вадим ничем и никому не был обязан, ни от кого не ждал участия. Он честно признавался сам себе в полном равнодушии к окружающим. Единственным человеком, который дружил с затворником, была такая же нелюдимка Инесса Шейхтдинова, жизнь которой сводная сестра превратила в кромешный ад. И это при том, что Агнесса Кузнецова была, в сущности, совсем неплохой женщиной – доброй, душевной, но серой, как валенок. Инесса в её обществе хирела и чахла, и потому Вадим старался как можно чаще пускать её на жительство в свою квартиру.

Инесса завидовала Вадиму – ведь он часто ездил в командировки. Ей же, после ухода из редакции, никуда, кроме Дибунов, не удавалось вырваться. Самым заветным желание Инны было освободиться от сестричкиной семейки. Но получилось так, что при жизни матери, Лидии Степановны, Инесса и Агнесса разъехаться не смогли. Сейчас же о такой роскоши и думать было нечего. Миллионов для покупки жилой площади, даже для простой доплаты, в семье не было. А выйти замуж «понарошку» Инесса уже пробовала, после чего возненавидела Антона Свешникова лютой ненавистью. У неё был ещё один поклонник, который жил на Васильевском острове и работал на Литейном, в «Большом Доме», Но Инесса не могла заставить себя стать его женой. Это казалось ей ещё более худшим вариантом, чем мучиться рядом с Агнессой.

Шведов посмотрел вверх ещё раз и вздрогнул. Окна Крапивницкого погасли. Так, значит, кончили трепаться. Сейчас профессор спустится вниз. При всей своей вальяжности и барственности Салин никогда не позволил бы себе забыть про человека, которого обещал отвезти на вокзал. Вадим отбросил окурок под водосточную трубу, посмотрел на дерево, стоящее рядом с автомобилем. Оно буквально изнемогало под тяжестью снега, который засыпал ещё густую листву. Вадиму захотелось немного пройтись, не выпуская «Мицубиси» и поля зрения, чтобы не задерживать Салина, и он свернул за угол дома.

В это время из нужного подъезда, щёлкнув кодовым замком, вышли двое молодых мужчин в «дутых» светлых пальто. Они остановились около «Мицубиси» профессора и стали о чём-то переговариваться шёпотом. Крапивницкого Шведов не знал в лицо, но уж другой-то точно был не Салин. И это обстоятельство, а также то, что незнакомы буквально приклеились к машине профессора, заставило Шведова остановиться и сделать шаг назад. Он очень удивился, не понимая, что нужно этим парням, и почему не выходит Салин.

Эти двое внимательно осмотрели салон, потом – двор. Но было уже темно, к тому же лица сёк ветер со снежной крупой, и Вадима они не увидели. Его тёмная куртка слилась со стеной дома, а сигарета погасла на ветру. Первая мысль, посетившая Шведова, была такая – угонщики прикидывают, можно ли поживиться иномаркой. Но потом парочка вдруг оставила машину в покое и быстро исчезла за углом, повернув на Кропоткинскую улицу.

Вадим больше не мог ждать. Желая поторопить Салина, а заодно сказать ему про неизвестных, интересовавшихся его автомобилем, он подошёл к подъезду. Оттуда как раз выходила пожилая женщина в каракулевой шубе, и Шведов воспользовался случаем. Жиличка не успела захлопнуть дверь, и Вадим прошёл мимо неё на чистую лестницу. Там стояла стеклянная будка для консьержки, но в ней никого не было. То ли привратница отлучилась, то ли ещё не подобрали нужную кандидатуру. Всё это было только на руку Шведову.

Лестница Вадиму понравилась. На каждом подоконнике стояли горшки с цветами, за которыми явно ухаживали. Около квартир лежало по два коврика – резиновый и проволочный, чтобы жильцы могли очистить обувь ещё до входа в квартиру. Шведов не знал, где дверь Крапивницкого, но этаж был ему известен. Поскольку на каждую площадку выходило всего по две квартиры, определить нужную оказалось несложно. Все двери на лестнице были металлические, светлые и тёмные, но одинаково дорогие.